Рассказы Niro → Памперсы, или OVERCLOCKING

Мобильный запиликал неожиданно – Першин вздрогнул и быстро принялся вспоминать, в каком кармане телефон. Потом увидел его на подставке, закрепленной в приборную панель, протянул руку, нажал.
- Слушаю.
Кинул взгляд вперед – светофор должен успеть смениться на зеленый, главное – не дать лишнего газу.
- Что выяснили?
- Значащей информации немного, - Першин соображал, как бы поудобнее прижать мобилу к плечу, чтобы переключить передачу. «Говорил же себе миллион раз – купи гарнитуру, деньги же есть…» - Минутку, - сказал он в телефон, воткнул его обратно в подставку и нажал кнопку «Громкая связь». Передачу все-таки пришлось сменить – светофор ну никак не хотел менять свой свет.
- Что за заминка? – раздался хриплый голос в автомобиле.
- Технические проблемы… - Першин ухмыльнулся. – Итак – что вас интересует?
- Все. В основном – перемещения и контакты.
- Этого предостаточно, - сам себе кивнул Першин, глядя по сторонам. – Я, конечно, все записывал, кое-что даже на видео. Вы хотите сейчас или отчет в письменной форме? Могу предоставить через час, максимум полтора.
Отчет, несомненно, необходим, - раздалось из телефона. – Но скажите – он встречался с кем-нибудь из органов милиции?
- Ответ отрицательный.
- С кем-нибудь из мира хакеров, нелегальных торговцев софтом, программистов?
Першин нахмурил лоб:
- Не думаю, что это легко отдифференцировать на ходу. Могу сказать, что на рынке контрафактной продукции его не было. Ни у кого с рук ничего не покупал. Всех его друзей я пока в лицо не выучил, на компьютере сравню, тогда скажу.
- Тогда где же он был все это время?
Першин показал правый поворот, въехал в переулок возле дома, остановился.
- Он – гулял. Из магазинов – продуктовые, бытовая техника… из контактов – возле метро «Баррикадная» долго разговаривал с продавцом букинистики, минут двадцать, наверное. Я проверял – там только художественная литература.
- Еще? С какими людьми контактировал?
- Одну женщину знаю – с ним вместе работает, в институте.
- Программист?
- Хуже – гардеробщица. Живет в соседнем с ним подъезде. Контакт случайный – это однозначно. Ей за шестьдесят, никакого личного интереса.
- Уверены?
- Сейчас ни в чем нельзя быть уверенным до конца. Мир сошел с ума…
- Хватит лирики, - Першина оборвали не грубо, но требовательно. – Бог с ней, с гардеробщицей. Вы не заметили за ним чего-нибудь странного, чего-то, что не укладывалось бы в общую картину жизни молодого человека, живущего весьма и весьма скромно?
Першин улыбнулся. Он явно хотел бы оказаться рядом с заказчиком в тот момент, когда скажет ему самое интересное. Хотел бы оказаться рядом и взглянуть на реакцию. Потому что сам он отреагировал на то, что произошло, очень и очень разносторонне – сначала не понял, потом удивился, потом рассмеялся, и наконец, снова оказался в полном непонимании происходящего.
- Что вы сами о нем знаете? – задал встречный вопрос Першин. – Давайте разложим по полочкам все, что сумели накопить за последние три дня наблюдения.
Собеседник помолчал несколько секунд, потом сказал:
- Начну с паспортных данных – Кобзарь Никита, двадцати восьми лет, программист, работает в научно-исследовательском институте… Работа связана с созданием систем распределенного вычисления для космических исследований. Работает на этом месте шестой год, сразу с момента получения диплома. Закончил вуз с серебряным дипломом. На работе на хорошем счету…
- От себя добавлю – на очень хорошем счету, ппонял, потом удивился, потом рассмеялся, и наконец, снова оказался в полном непонимании происходящего. человека, живущ- Першин давно заглушил мотор, включил «Максимум» и слушал шоу Бачинского и Стиллавина (он всегда умел делать одновременно несколько дел, не выпуская из виду ничего, что могло бы оказаться важным). – Сейчас пишет кандидатскую под руководством одного из боссов института. Тема – крайне запутанная, не буду вдаваться в подробности. Пишет, успевая при этом выполнять массу работы в отделе. Он много – чертовски много! – программирует, ставит какие-то эксперименты… Естественно, работа засекречена, сам он под колпаком спецслужб – но вы же как-то сумели связаться с ним анонимно и тайно…
- Сумел, не он один разбирается в компьютерах и сетях, - собеседник вмешался в этот комментарий. – Я даже знаю тему его диссертации – но из восемнадцати слов названия я лично понимаю только четыре. Поэтому поверим в его гений заочно. Дальше.
- Дальше – больше. С семьей у него все запутано – мама умерла, когда ему было четыре года. Рак. Правда, данные не совсем точные – но в связи со сроком давности ее амбулаторная карта спрятана в какие-то запутанные и мало известные архивы. Отец – вообще тайна, покрытая мраком. Сложно вообще сказать, каким образом человек по имени Никита Кобзарь появился на свете. Вряд ли из пробирки, поэтому примем на веру факт, что отец был.
- Да уж, не думаю, что у его матери почти тридцать лет назад была возможность забеременеть каким-то экзотическим способом. И уж поверьте, его родословная меня не очень интересует.
- Тогда не будем заострять внимания на родственниках, коих практически не наблюдается. Живет он одиноко, иногда приводит женщин – в последнее время все больше двоих… В смысле не сразу, в извращениях он не замечен – то одну, то другую. Выбирает, я думаю. За эту неделю я видел первую три раза, вторую – один. Хотя на мой вкус – лучше бы наоборот.
- Ваш вкус меня меньше всего интересует. Что за женщины? – чувствовалось, что собеседнику не по нраву такая манера Першина вести диалог, но деваться было некуда – частный детектив умел преподнести факты, проанализировать их и сделать необходимые точные выводы. – Имена, нравы, профессии?
Першин понял, что сейчас нужно выдать сжатую информацию – его игривый тон задевал заказчика не на шутку.
- Марина, двадцать два, студентка – Кобзарь ведет у нее государственную практику. Это ее он приводил трижды. Вторая – Людмила, восемнадцать, черт ее знает, кто она такая. Без определенного рода занятий. С ней Кобзарь познакомился в ночном клубе, к которым у него, кстати, иммунитет. Сходит раз в месяц, напьется пива, и домой. Не завсегдатай, в общем… Так вот – Людмила. Красавица – просто загляденье. Могу сделать вывод, который напрашивается сам собой – Марина через постель зарабатывает себе зачет, Людмила же просто для души. Просто Марина лучше отрабатывает – поэтому ее пока хватает.
- Вы циник. Эти дамы что-нибудь понимают в компьютерах?
- Людмила – вряд ли. Девица для приятного времяпрепровождения, не более того. Марина – по определению должна. Может даже неплохо. Но как-то с трудом верится. Вы много видели девушек, хорошо разбирающихся в языках программирования?
- Знал одну… - заказчик помолчал несколько секунд. – По военному ведомству. Давно это было…
- Давно – не считается.
Першин прикрыл глаза, вспоминая события ближайших трех дней.
- Вот еще что, - продолжил он. – Есть очень и очень необычный факт, который не укладывается в цель моего расследования, но мимо него я не могу пройти.
- Выкладывайте.
- Я тут пытался проанализировать график его перемещений, посетил те магазины, которые являются для него центром вселенной, и выяснил – случайно, заметьте – что он по каким-то причинам покупает продуктов больше, чем в состоянии съесть мужчина… Даже мужчина, который иногда приводит домой гостей. Я однажды увидел, как он купил две булки хлеба, решил, что запасается – а он на следующий день опять…Две булки. После этого я стал считать.
- Что вы насчитали?
- Что? Знаете, я сам живу один – так вот я столько не съем. Даже если буду водить к себе по паре друзей ежедневно.
- Вывод? Вы же понимаете – самое ценное в вашем расследовании вы приберегаете напоследок. Где вывод?
Першин поправил зеркало заднего вида, посмотрел на себя, подмигнул.
- Здесь что-то нечисто, - сказал он в телефон.
- Не надо оккультизма. Конкретно.
- Чтобы сделать вывод, я приберег напоследок самое интересное…
Першин собрался, сел поудобнее и продолжил:
- Вчера вечером он посетил еще один магазин. Детский. Зашел, спросил что-то. Девушка оглядела стеллажи с товаром, пожала плечами и развела руками. Он спросил снова – она опять ему отказала, но дала какой-то совет. Он поблагодарил и, выйдя из детского магазина зашел в ближайшую аптеку и купил там – как вы думаете, что?
- Что? – не сдержался заказчик.
- Памперсы, - выдохнул Першин и замер в ожидании реакции. Через минуту клиент переспросил:
- Что?
- Я тоже впал в ступор, когда увидел у него упаковку. И потом понял, почему девушка ему отказала. Размера подходящего не было.
- У него проблемы со здоровьем? – голос в телефоне звучал заинтересованно и ошарашено одновременно. – Что вам удалось узнать?
- Здоровье у Кобзаря отменное. Мне на ум пришло одно – энурез. Но вопрос – откуда он взялся? Насколько я помню, после института он был призван на двухмесячные сборы – и на комиссии никаких жалоб не предъявлял.
- Выводы! – внезапно повысил голос клиент. Было похоже, что у него уже сдают нервы. – Я устал от фактов! Выводы!
- Хорошо, - ответил Першин. – Вывод таков – Никита Кобзарь талантливый программист, который спит с двумя дамами и не имеет друзей в среде хакеров; он ест за двоих и страдает энурезом. Этого мало?
- Не знаю, - хрипло ответил заказчик. – Соглашусь с вами – здесь что-то нечисто. Мне надо подумать…
- Мне тоже, - согласился Першин. – Может, что-то еще придет на ум. Если что – я сразу отзвоню. Что там у нас с гонораром?
- Будет, все будет, - торопливо ответили в телефоне. – Счет у вас не меняется, деньги положу завтра до одиннадцати утра. У меня все точно. Но прошу вас – думайте на всю катушку. Слишком велика та цена, которую я готов платить за сотрудничество с Кобзарем.
Першин нахмурился – почему-то подобные требования его всегда напрягали. Но деньги – они ведь не пахнут…

* * * * *

Лепихин отстрелялся сегодня на пять баллов. И вроде бы никто не обязывал его, командира подразделения, заниматься стрелковой подготовкой сверх всякого плана – и все равно было приятно совершить маленькую победу над мишенями, завалить пару-тройку ростовых контуров в траву полигона…
Сдал автомат, расписался в журнале. Вошел в бетонный квадрат без крыши – защитное помещение на стрельбище. Переоделся из камуфлированной формы в обычную, на секунду задержался, втянул воздух – запах пороха приятно щекотал ноздри.
Выйдя в бетонный проем, заменяющий собой дверь, он огляделся. До ближайшего здания – наблюдательного пункта полигона – было около трехсот метров. Прямо перед ним возвышался перепаханный разрывами «Града» холм. По обе стороны от него – полосы препятствий; справа – для пехоты, слева для бронетехники. Полигон федерального значения…
И он на этом полигоне – не последняя фигура.
Командир подразделения, о работе которого не принято кричать на каждом углу. Секретная работа…
Кончики пальцев легко покалывало после вибрации автомата. Лепихин потер ладони, подумал, стоит ли ему торопиться на наблюдательный пункт или можно пройти эти триста метров не торопясь, покусывая травинку и думая о жизни. Из головы никак не шла вчерашняя работа…
Он медленно двинулся по дороге, глядя себе под ноги.
- Вроде бы всегда хватало денег, - произнес он, сделав первые несколько шагов. – Ведь платили столько, что нужен был мешок, чтобы унести. А если выпадали боевые, то тут уж хоть каждый день квартиру покупай. Зачем полез-то?..
В кармане требовательно загудел виброзвонок. Лепихин протянул руку к телефону, взглянул на номер, высветившийся на экране.
От него требовали отчет.
- Ну, давай… батяня-комбат…
Он нажал кнопку, ответил.
- У вас есть информация? – с ходу спросили в трубке.
- Конечно, - ответил Лепихин. – Я всегда на шаг впереди многих. Если не всех.
- Говорите.
- Думаю, что сотовый телефон – не самый надежный канал передачи данных…
- Не сомневайтесь в этом, - голос звучал очень и очень уверенно. – У меня достаточно денег, чтобы заплатить тому человеку, что по окончании нашего разговора сотрет его с дисков сотовой компании.
- Но эта процедура подотчетна федеральной службе безопасности… - попытался возразить Лепихин, но его перебили:
- Человек с деньгами неподотчетен никому. Я жду информацию.
- Ну тогда слушайте.
Лепихин вспомнил вчерашний день в деталях. Вспомнил, как использовал специальную аппаратуру дистанционного слежения, которую нелегально, пользуясь служебным положением, вынес с базы. Вспомнил, как пытался понять жизнь человека, прослушивая его квартиру через окно при помощи лазерного луча…
- Самое интересное - понять то, что происходило в квартире, практически невозможно. Вернулся он с работы около семи часов вечера. Я к тому времени устроился на чердаке дома напротив, прямо посреди голубиного дерьма – ну да мне не привыкать. Обшарил заранее лучом все три окна, что выходят во двор – большая комната, спальня и кухня. Ничего – то есть не совсем ничего, хозяйственные звуки разного рода… Вода на кухне капает, радио чего-то говорит – многие так делают, оставляют включенным радио, чтобы создать иллюзию присутствия. Чтобы воры не забрались. Думаю, редко помогает…
- Подумайте, вспомните поточнее – ничего странным вам не показалось? – спросил человек на другом конце канала связи.
- Ничего, тут уж вам придется мне поверить на слово, - Лепихин кивнул сам себе. – Звуки начались с приходом хозяина. Шаги, щелканье выключателями. Вода в туалете… Те же звуки, только напрямую связанные с человеком. Радио сделал погромче. Потом в восемь часов начался футбол – он радио выключил совсем и ушел в комнату, туда, где телевизор. ЦСКА – «Спартак». Два ноль.
- Кто?
- «Спартак».
- Точно…
- Проверяете?
- Приходится.
- Продолжаю. Сидел он и смотрел молча – неактивный такой болельщик. Пару раз пшикнуло пиво – банки открывал. Телефон не звонил, сам он никому звонков не делал. Потом диван заскрипел, газета зашуршала. Вообще, приходилось больше на слух, у него шторы толстые…
- Шторы? – вдруг переспросил собеседник. – Во всех комнатах?
- На кухне – просто тюль. Там его хорошо было видно. Странный он какой-то – сначала пиво пьет, потом ужин готовит. Сделал себе яичницу… С помидорами. Там же на кухне все съел – видно было, что книгу читает. Небольшую, типа таких, что на вокзалах и у метро продают, бумажный переплет, из серии «Прочел и выкинул»…
- Хорошо… - тихо прошептал собеседник. – Домашний он у нас… А он дома во что одет был?
- Чисто русский вариант, - Лепихин усмехнулся. – Трико с пузырями, майка. А по улице ходит – так люди засматриваются… Дорого одет.
- Работа позволяет.
- Вы странный человек. Я не понимаю вашей реакции – складывается впечатление, что вы пытаетесь теми фактами, что я для вас добываю, дать ответ на какой-то вопрос. И все, что не укладывается в вашу картину, вы спешите объяснить – то ли для меня, то ли для себя.
- Есть такой грех за мной. Слишком уж все странно… Чересчур. Но давайте продолжим, не будем отвлекаться.
- Да, - согласился Лепихин, - потому что дальше пойдет нечто странное – я думаю, вы тут же захотите объяснить и эти факты. Но, боюсь, они поставят вас в тупик. Хочу заранее спросить – кто этот человек по профессии?
- Программист… Точнее, кое-что посерьезнее, но в целом – так.
- Теперь я вообще ничего не понимаю… Понимаете, потом, после ужина, он пошел в комнату, взял там какие-то книги – я слышал, как он перелистывал страницы, что-то шептал себе под нос. А потом он направился в спальню, где, не зажигая свет, читал вслух стихи… Читал два часа десять минут, пока не охрип. Вы слушаете?
- Да, - машинально ответил собеседник. Чувствовалось, что это произвело на него впечатление.
- Где-то минут через двадцать от начала этого чтива я укрепил луч на штативе и снял наушники. Я вдруг понял, что он там, в спальне, надолго. Изредка я проверял, не закончил ли он – а этот парень читал, читал… И, знаете, все время с выражением, чуть ли не в лицах…
- Кого читал?
- Я узнал кое-что из Пушкина, из Лермонтова… Потом попались парочка Цветаевой… Я, честно признаться, больше солдат, чем читатель, мой запас познаний в литературе не особенно велик. Стихотворения в основном не длинные, поэм не было точно. Да, вспомнил – Есенина много читал, уж его-то не узнать сложно. Вот так программист.
- Вот так… - ответил телефон. – Я вспомнил Штирлица… Вот он так же двадцать третьего февраля ушел куда-то в лес и читал вслух стихи. А на нем решили испытать следящую аппаратуру и записали…
- Помню, помню. «Экспансия», часть то ли первая, то ли вторая, могу ошибиться. Стихи он читал по-русски. Так его и вычислили.
- Что вы можете сказать об этом чтении? Я имею в виду стихи в спальне? Ни на какие мысли не натолкнуло? Я не требую от вас выводов, достойных Шерлока Холмса, но – может, что-то в голове шевельнулось?
Лепихин помолчал, подумав, что бесплатные входящие - это здорово. Потом ответил:
- Я слушал это чтиво раза три-четыре, с разных мест. Вслушивался в интонации, в смысл, пытался понять, по какому принципу подбирались эти стихи. Повторюсь – я солдат, а не детектив или психолог, но и меня зацепило это дело. Я никогда не сталкивался ни с чем похожим - и поэтому я нашел сборник стихов Есенина, тех самых стихов, что в процентном соотношении составили две трети от всего прочитанного тогда в спальне. И я понял, что основная масса текстов посвящена каким-то несбывшимся мечтам, грусти, короче – полный негатив.
- Но он не производит впечатление человека, настроенного пессимистически.
- Так точно, - по-военному ответил Лепихин. – Именно это для меня самая большая загадка…
- Больше ничего? Только это? Только общий настрой, несоответствие образа? Чертовски мало для каких-то выводов…
- Там была еще одна мелочь… - внезапно сказал Лепихин так, будто он вспомнил это только что, хотя на самом деле не выпускал этот факт из головы ни на секунду.
- Что? – собеседник схватился за слова Лепихина, как утопающий за соломинку.
- Когда он читал стихи, в спальне раздавались еще какие-то странные звуки. Примерно раз в десять минут, я засекал с секундомером – разброс составил около двадцати секунд. Звуки, напоминающие щелчок выключателя. Первый раз, услышав этот звук, я ожидал, что в спальне загорится свет – но этого не произошло.
- Это он сам щелкал чем-то, или в комнате мог находиться какой-то прибор? Вы проанализировали звук? Ошибки нет?
Лепихин осмотрелся и обратил внимание, что до наблюдательного пункта осталось совсем немного. Он остановился, чтобы не подойти слишком близко к часовому у шлагбаума – разговор был более чем необычным, если не сказать криминальным, не предназначенным для чужих ушей.
- Мое мнение – звук схож со щелчком тумблера какого-то прибора. Если отвлечься от атмосферы тайны, которую вы нагнетаете, используя меня в темную, то можно было бы решить, что он записывал свое чтение на какой-то… Ну, не знаю, магнитофон, анализатор, еще какую-нибудь чертовщину. Он же все-таки имеет дело с хай-теком. А может, он в театральное готовится? Я не знаю, скажу вам честно.
- Спасибо вам за помощь, - услышал он в ответ. – Деньги вы получите точно в срок. Если вы не возражаете, я бы хотел продолжить сотрудничество с вами в дальнейшем – если будет необходимость. Вы не против?
- Я готов – при условии, что информации с вашей стороны будет больше. Я слишком много воевал вслепую, чтобы любить такой способ боевых действий.
- Спасибо. За разговор не волнуйтесь – как только мы разъединимся, все будет уничтожено.
В трубке стало тихо. Лепихин посмотрел на экран – горело сообщение «Вызов завершен». Они проговорили почти двадцать минут.
- Надо было сказать про памперсы, - покачал он головой, подходя к шлагбауму. – Зачем они этому парню?
Лепихин вспомнил, как человек, за которым он наблюдал, вошел в подъезд, неся в руках пачку подгузников. Вспомнил – а потом махнул рукой, ответил на приветствие часового и забыл о разговоре.

* * * * *

Коротков устало поставил сумку с инструментами на пол и сел на расшатанный стул. Сегодня было почти тридцать вызовов – и пусть больше половины из них были пустяковыми, люди просили поменять «автомат», наладить проводку в розетках и выключателях, он все равно очень сильно устал. Отпуска не было уже больше года – люди увольнялись из домоуправления, бежали в разные коммерческие фирмы в надежде заработать. Начальник все никак не мог смириться с мыслью, что его единственный электрик хочет отдохнуть – и не просто отдохнуть пару дней на берегу реки с удочкой, а получить полноценный двухмесячный отпуск, положенный по закону.
Вытащив пачку сигарет, Коротков закурил. В комнате мастера участка было пусто, никто не стал бы возмущаться и выгонять его на улицу. Оторвав кусочек газеты, он соорудил из него кулек и стал стряхивать туда пепел.
- Надо же позвонить, - сказал он вам себе. – Надо…
Он никогда не любил телефонные разговоры – особенно если надо было звонить самому. Еще со школы он всеми правдами и неправдами пытался избежать контакта с телефонной трубкой – его пугало общение с невидимым собеседником и вероятность попасть не туда и не на того. Но сегодня все было очень серьезно – надо было отчитаться за выполненную работу. Отчитаться, получить гонорар и узнать, каким образом можно будет вернуть взятый в камере хранения на вокзале цифровой фотоаппарат. Вот же еще тоже проблема – сначала взять, за пару часов научиться им пользоваться, потом отдать назад с такими же мерами секретности!
Коротков чувствовал себя каким-то Джеймсом Бондом – до этого он имел дело только с проводами, амперметром и прочей аппаратурой, отвечающей за нормальную работу электричества в домах. Нынче же пришлось поиграть в шпионов…
Человек, который дал ему задание, обратился к нему напрямую, позвонив в домоуправление. Короткова пригласили к телефону под видом вызова к знакомому – и он услышал, что некто неизвестный выбрал его для выполнения одного несложного, но очень ответственного задания. Надо было войти в одну квартиру – якобы для выполнения ремонтных работ, изучить внимательно обстановку в этой квартире, по возможности зафиксировать ее («У вас есть цифровая камера?» - «Что?.. Какая?» - «Понятно, я передам вам ее, дополнительно получите инструкции завтра в это же время. Будьте недалеко от телефона…»). Особое внимание надо было обратить на – 1) компьютеры; 2) книги; 3) разные странности, которые просто бросятся в глаза. В случае наличия в квартире гостей – запомнить их лица, имена; если во время работы в квартире будут какие-то телефонные звонки – постараться запомнить их содержание.
Слушая все это, Коротков косился одним глаза на мастера, который читал «Комсомолку», разложив на уже прочитанных листах колбасу и вареные яйца. Если бы только он догадывался, о чем сейчас говорит его электрик, какие инструкции получает, он, наверное, первым делом позвонил бы в милицию – поскольку криминал тут был виден невооруженным глазом. Но нет – мастер аппетитно чавкал, просматривая новости, и не очень не подозревал. Коротков был у него на хорошем счету – а на каком же еще счету может быть единственный сотрудник?
На следующий день звонок раздался снова. Ему сообщили номер и шифр камеры хранения на одном из вокзалов. Коротков после смены отправился туда и поучил в свое распоряжение тоненькую карманную «Минолту», инструкцию к ней, четыре батарейки «Duracell» и листок с адресом и номером телефона для отчета.
Выучив адрес наизусть и запомнив все данные ячейки (чтобы потом передать через нее фотоаппарат обратно), он с утра пришел на участок и, пожаловавшись на здоровье, попросил отгул. Мастер сурово посмотрел ему в глаза, но рука Короткова, держащаяся за живот, убедила его.
- Меньше есть надо что попало, - сердито сказал он электрику. – Завтра чтобы был на работе. Сегодня уже есть четыре заявки, отобьюсь, как смогу. Но завтра…
Он погрозил ему толстым пальцем; Коротков согласно кивнул; согнувшись и держась за живот, вышел на улицу и, отойдя от участка метров на сто, распрямился и отправился по адресу, который ему передали и где проживал Кобзарь Никита, двадцати восьми лет.
…Сигарета кончилась. Коротков послюнявил палец, затушил окурок. Телефон притягивал его и отталкивал одновременно. Он вышвырнул в открытое окно кулечек с пеплом и взял трубку.
Номер он набирал долго, делая паузы между цифрами по нескольку секунд. Гудок в трубке был громким; никто не отвечал довольно долго, Коротков уже решил, что разговор не состоится, по крайней мере сегодня, но внезапно в ухе щелкнуло и он услышал:
- Слушаю вас.
- Это Коротков…
- Я знаю, у меня определитель номера. Что вы можете мне рассказать? У вас получилось войти в квартиру? Есть фотографии?
- С фотографиями довольно сложно, объясню по ходу дела. В общем, почти все получилось… - выдохнул Коротков. – Были кое-какие технические трудности, не все удалось рассмотреть настолько, чтобы все понять…
- Начните с самого начала. Вам удобно говорить? Или лучше напишите и передадите через камеру хранения вместе с фотоаппаратом?
Коротков подумал, что имел в школе «три» по русскому языку – причем с большой, просто-таки огромной натяжкой.
- Нет, лучше сейчас. Пока в памяти все более-менее свежо.
- Давайте, - потребовали от Короткова. – И постарайтесь не упустить ни одной мелочи.
- Я пришел, как и планировал, во второй половине дня – до этого уже поднимался на его площадку, изучил щиток, сделал вид, что исправляю кое-какую мелкую аварию… В основном рассчитывал на соседей – просто уверен, что какая-нибудь бабушка пялилась мне в спину сквозь дверной глазок. Так что версия, по которой сегодня днем уже случилась маленькая проблема, и к вечеру я пришел с проверкой – была достаточно удачной.
Вечером я появился около восьми вечера. Хозяин был уже дома – войдя во двор, я посмотрел на его окна; свет горел в большой комнате. Через дверь был слышен телевизор; я потоптался возле квартиры, потом достал зажигалку, подпалил кусок провода, который вытащил из кармана, дождался, когда он начнет просто тлеть и бросил его в электрощиток. Минуты через три на площадке уже хорошо пахло паленой проводкой; я смело открыл щиток и вырубил его автоматы.
За дверью тут же стало тихо. Я знаю, что в таких случаях люди не сразу соображают, что выключили электричество только в их квартире – они сидят, соображают, где у них свеча, спички, как позвонить в аварийную службу… Я не стал заставлять его долго ждать и постучал в квартиру.
Он открыл быстро и очень удивился, увидев свет на лестничной площадке. Я назвался электриком с аварийки, объяснил, что вызвали меня соседи, которые почувствовали запах горелой проводки на площадке. И, как кажется на первый взгляд, горят автоматы именно в его квартире. Поэтому мне необходимо войти внутрь и проконтролировать подключение всех электроприборов.
Он слушал меня поначалу нормально - но как только я сказал, что мне нужно войти… Вот тут он изменился в лице.
- Вы считаете, что он всеми правдами и неправдами готов был не пустить вас к себе домой?
- Именно так. И очень пожалел, что не могу сфотографировать его в этот момент – слишком убедительным доказательством было бы его лицо. К счастью, я умею разговаривать с людьми, у которых проблемы с электричеством – я первым делом объясняю, что в случае отказа я приду сюда с милицией и инспектором пожарной охраны, а при оказании мне содействия я, может быть, даже смогу кинуть какой-нибудь провод мимо счетчика… Это действует безотказно. Он подумал и впустил.
- Что было внутри? Поподробнее, обстановка, запахи, звуки…
- Запахи – обыкновенные, - удивился вопросу Коротков. – Домашние запахи. Картошка жареная, это помню четко. К тому времени сам есть хотел, слюна так и побежала. Потом еще что-то, химия какая-то – как будто он только что ковер чистил. Я такого запаха не знаю, но уж очень с картошкой не сочетался… Звуков не было никаких – я же свет выключил. Телевизор, естественно, замолчал.
- А когда он вышел к вам – у него в руках ничего не было?
- Хм… - буркнул Коротков. – Было. То, что было у него в руках, сейчас лежит у меня в кармане.
- Что это? – нетерпеливо спросила телефонная трубка.
- Инструкция к лекарству. К мази под названием «Диоксидиновая». Дешевая, наверное. Он эту инструкцию в руках мял, а потом на зеркало положил, а я взял и в карман сунул – в темноте-то не понятно, что за бумага. Дома почитал – она предназачается для лечения всяких ран, ссадин, пролежней, еще какой-то гадости с трудными названиями – если хотите, я могу в камеру ранения положить вместе с фотоаппаратом.
- Положите, пожалуйста… Ушибы, пролежни… Интересно… И кого же там ушибли?
- Хозяин на человека, которому нужна такая мазь, похож не был, - Коротков отрицательно покачал головой. – Да и саму мазилку я не увидел, когда по квартире ходил. Я сначала вошел в большую комнату, для виду осмотрел все розетки, ходил, головой качал с умным видом (сам же знаю, что все в порядке). Значит, вот что запомнил – у окна стол с компьютером, возле монитора куча книжек. С названиями туго, много чего по-английски, но – насчитал три книги, на корешках которых было написано «Что-то там для чайников». Вообще темновато было, все-таки сумерки…
- Литературы в комнате было много?
- Нет. Книжного шкафа не видел, только над монитором на полочке какие-то толстые томики. Похоже, стихи, видел фамилии Есенина, Цветаевой… Понимаете, я только потом понял, что света нет, и вспышку будет видно в квартире из любой комнаты – глаз отметит ее в полумраке обязательно. Поэтому я решил, если выпадет возможность, фотографировать без вспышки – а там будь что будет.
- Ничего страшного, на компьютере можно вытянуть до нормального качества любую фотографию. Продолжайте.
- Хорошо. Пощелкать мне удалось – хозяин отлучился на кухню, там журчала вода, звенела посуда. Я направился следом за ним, оглядел все, что было надо, и там. Ничего особенного – простая кухня. У меня такая же – в меру бардак, в меру бутылок под раковиной… Я понял, что он ждет не дождется, когда же я уйду, починив все.
- Мало, мало информации, - услышал Коротков.
- Понимаю, что мало, но я не знаю, что именно вы искали, ведь я далеко не супершпион… Но – есть кое-что, связанное с оставшейся комнатой. Туда я попасть не смог…
- Почему? Чем он это мотивировал?
- Ничем. Он просто грудью встал перед дверью, сказав, что там у него вообще нет электроприборов, что там с проводкой все нормально, что он просто выращивает какие-то очень редкие растения в качестве хобби, и они очень чувствительны к гостям и чуть ли не на корню засыхают, определяя незнакомца… Он молол эту чепуху минут пять, не давая мне вставить ни слова, потом вдруг замолчал и ухватился за дверную ручку. Почему-то я понял, что мне в ту комнату точно не попасть.
- Вы пытались угрожать так же, как в самом начале?
- Да. Он был непреклонен. Наверное, он почувствовал, что я никого не приведу, потому и бился до последнего. Поэтому я махнул рукой и вышел на лестницу. Запах горящего провода к тому времени практически выветрился, я щелкнул автоматами… И увидел у него возле входной двери большой пакет с памперсами. Представляете?
- Опять… - выдохнул собеседник.
- Целая пачка! Еще закрытая. Но детей и чего-нибудь с ними связанного в квартире точно не было. Не было игрушек, плача, женского участия – ничего. Может, он сам чем-то болен?
- Не думаю, не думаю, - в телефоне голос звучал очень и очень задумчиво. – Вы включили ему свет – и ушли?
- Да.
- И он ничего не заподозрил?
- Уверен.
- Хорошо. Вернете все в камеру хранения – там уже лежит ваш гонорар. Спасибо, вы хорошо поработали.
- Пожалуйста, - Коротков положил трубку. Деньги – это хорошо. Это просто здорово. Жаль, если тот парень болен. А иначе – зачем ему памперсы?..

* * * * *

- Вы сумеете?
- Глупый вопрос. Я зарабатываю этим деньги.
- Самое главное – убедить человека в том, что милиция совершеннейшим образом не нужна.
- А как вы думаете – неужели я делюсь еще и с милицией?
- Думаю, вряд ли.
- Точно. Ничего не бойтесь.
- Бояться придется. Он мне очень нужен. Нужен целым и невредимым. Рассчитайте все очень и очень точно.
- Я повторяю – это мой заработок. А живу я – мне кажется, что вы в курсе – далеко не бедно. Если бы у меня не получалось, то денег мне не видать, как своих ушей.
- Ладно, черт с вами… Делайте все, что от вас зависит.
- Самое главное, чтобы вы не забыли выполнить свою часть работы. Ведь сегодня я буду впервые в жизни делать все наоборот. И эта работа может принести мне деньги только в случае вашей честности. А уж сколько в этом мире честности, я знаю точно. Нисколько.
- Не судите строго. Я заинтересован в результате. Очень заинтересован. Постарайтесь…
- Мне перестает нравиться наш разговор. Мы обсуждаем одно и то же разными словами. Давайте заниматься каждый своим делом. До завтра.
Человек выключил телефон, спрятал его в карман и вышел из джипа, в котором сидел. Обойдя его вокруг, он внимательно осмотрел машину, взял с переднего сиденья «скотч» и заклеил несколькими полосами фары и передние крылья, после чего аккуратно заполировал его тряпочкой до практически невидимого состояния. Вернувшись на водительское сиденье, он еще раз взглянул на фотографию, стоявшую возле лобового стекла, посмотрел по сторонам, потом на часы и включил радио. У него было еще время…
Через сорок шесть минут он убрал фотографию со стекла, сделал звук потише, вдохнул глубоко, шепнул себе под нос пару успокаивающих фраз, отъехал от стоянки и на пешеходном переходе сбил человека по имени Никита Кобзарь…

* * * * *

- Да, слушаю… Нет, я в машине, один. Могу говорить. Спрашивайте.
- У вас получилось? Он жив?
- Безусловно. Так, мелкие царапины.
- Как вы реализовали план?
- Очень просто. Сбил его – аккуратно, поверьте мне на слово. Я владею машиной в совершенстве, недаром мой бизнес состоит в подставах. А мне совершенно не нужны разбитые в пух и прах автомобили. Не больше чем мелочь, которую можно зарихтовать и задуть краской в течение часа. Так и с человеком. Никита отделался легким испугом, а на машине было заклеено крыло – он, конечно, этого не заметил. Тормоза визжат, все орут… тут главное быстро выскочить и втащить его внутрь.
- Кто-нибудь вызвал милицию?
- Очень даже может быть. Но я оказался быстрее. Подбежал, помог подняться, на ходу придумывая какие-то ничего не значащие фразы… Он даже не понял, что произошло, этакая шоковая ситуация. Но, он, знаете, явно нарушал правила, шел на красный…
- Так вы не сказали, милиция была?
- Что вы пристали со своей милицией.! Я увез его через десять секунд! Сказал, что мы едем в травмпункт, что все будет хорошо… Уже через минуту я понял, что кроме ссадин на ладонях и порванной штанины, у него нет ничего серьезного. После чего стал давить на жалость, просил не вызывать милицию, не открывать никаких дел, что у меня семья, трое детей и прочая чепуха. Он постепенно западал на подобные уговоры. После нытья на темы жалости я вскользь упомянул о деньгах – он тут же зацепился за эту тему. Я сказал, что деньги у меня есть – я дам ему столько, сколько он считает нужным, в пределах разумного, естественно.
- И каков же был для него предел разумного?
- Я чувствовал, что он сейчас заломит тысячу долларов, но к тому моменту и он сам прекрасно понимал, что не пострадал. Сошлись на пятистах. Я довез его домой, оставил в залог сотовый телефон, вытащив из него «симку», после чего отъехал метров на триста от дома, перекурил и через двадцать минут вернулся – с деньгами, которые все это время были у меня в кармане.
- Он впустил вас?
- Да, без вопросов. Но дверь открывал долго, похоже, что-то то ли прятал, то ли наводил порядок… Я не понял. Вошел и сразу увидел, что он забинтовал руку – поверьте мне на слово, в этом не было необходимости; я даже решил, что он опять будет просить больше, но обошлось – он просто делал вид, что ему больно. Может, так и было…
- Дальше.
- Не торопите меня. Вы сами просили поподробнее. Итак, я вошел, он провел меня на кухню, я сразу достал деньги протянул их парню. И – вы не поверите! – он машинально взял их больной рукой. Взял, пересчитал – хотя чего там считать, пять бумажек по сто, можно просто веером раскрыть и все увидеть. Мы сели за стол, я еще несколько раз извинился… такая мерзость – прогибаться непонятно за что, но да бог вам судья, за те деньги, что вы мне посулили, я готов жабу сожрать. Потом я вытащил фляжку с коньяком. Он поначалу отнекивался, но я умею убеждать людей. Мы выпили, он изобразил какую-то закуску – в холодильнике было шаром покати, он извинился, сказал, что собирался зайти в магазин, но тут вот вся эта история… Хоть бы меня не смешил, что ли, своим бинтом. Неприятный человек, скажу вам.
- Верю. Но мне не любовь его нужна и не моральные качества…
- В какой-то момент я пожалел, что не догадался сыпануть во флягу клофелин. Глядишь, можно было и квартирку осмотреть…
- Он бы догадался. Сразу догадался, что это подстава. А вы же были на своей машине с родными номерами. Хорошо, что не сделали эту глупость.
- Спасибо за похвалу, я об этом тоже подумал. Так вот – оказывается, напивается он быстро. Через пару-тройку рюмок стал читать мне стихи. Массу стихов и, заметьте, некоторые даже мне понравились. Он размахивал руками и даже один раз стукнул забинтованной рукой по столу, совершенно не заметив такого прокола в образе.
- Вы что-нибудь узнали из прочитанного?
- Ну кто же не знает стихов вроде «Я обманывать себя не стану…» или «По улице моей который год…» Классика.
- Есенин. А второе?
- А это важно?
- Не думаю. Просто что-то очень знакомое.
- Я сам не помню автора. Это романс из «Иронии судьбы».
- Точно, - обрадовано ответил телефон. – Но это все лирика. Дальше.
- Дальше – больше. Фляга опустела. Он достал бутылку из-за плиты. Коньяк. Так себе, но деваться было некуда. Я, конечно, подготовился, за час до этого выпил пару аспирина, потом подсолнечного масла… Пьянел я меньше, но подыгрывал неплохо… Я помнил ваши слова о том, что есть в квартире комната, куда практически невозможно попасть постороннему человеку. И вы не поверите – мне удалось-таки туда попасть; правда, всего на несколько секунд…
- Не может быть! – собеседник не сдержался. – Как вы смогли? Что вы там увидели?
- Еще только войдя в квартиру, я принял решение. И реализовал его, уходя. Изобразив из себя изрядно выпившего человека, я упал на эту дверь и ввалился в комнату. На мое счастье, замка в этой двери не было.
- Что там было?
- Сложно ответить однозначно. Во-первых, там было темно. Во-вторых, упал я все-таки неудачно – спиной вперед, поэтому видел только небольшую часть комнаты. В-третьих, у меня возникло ощущение, что попал я в больницу… Потом я понял, что, войдя к нему домой, сразу обратил внимание на какой-то запах, тщательно забрызганный дезодорантами. Попав в комнату, сообразил – пахнет больничной палатой… В углу комнаты стоял компьютер и еще что-то, с ним связанное. Какой-то большой прибор, куча датчиков, проводов – а поверх всего этого «утка» для тяжелобольных. В другом углу – несколько упаковок памперсов…
- Черт побери, опять эти памперсы! Извините, продолжайте!
- Он разу же бросился меня поднимать. Мне показалось, что он даже протрезвел если не совсем, то хотя бы наполовину. Он ругался, матерился, дергал меня за руки и за ноги, я продолжал изображать пьяного, пару раз снова упал – и могу сказать точно, в комнате возле окна стоит кровать. И на ней кто-то лежит.
- Ребенок? Мужчина? Женщина? Кто?
- На этот вопрос нет ответа. Он вытолкал меня в коридор и пихнул на площадку, выкинув следом мои туфли. Дверь закрылась и я так и не узнал, кого же он прячет за дверью. Плюс мой кошелек стал беднее на пять сотен долларов…
- Я компенсирую вам все, - заверил его собеседник. – Ваша информация бесценна. Думаю, что вы будете последним звеном в той цепочке, что вьется вокруг этого человека. Теперь я знаю достаточно… Не все, но, тем не менее, могу предпринять то, о чем давно думаю. Ваше вознаграждение будет там, где вы указали при первом нашем контакте.
- Благодарю. Знаете, хочу сказать вам свое предположение… Этот парень, кто бы он ни был… Там что-то очень и очень нечисто. Мне показалось, что тот человек… То непонятное существо в комнате… Он не ухаживает за ним, как за больным. Он его использует. Это чисто интуитивное предположение, не сочтите меня за Нострадамуса, я не предсказываю, я просто направляю ваши мысли… И я уверен, что я не ошибаюсь.
- Спасибо. Мне в голову пришло то же самое, а первое впечатление обычно – самое точное. Прощайте.

* * * * *

В дверь позвонили. Никита встал с кресла, подошел к двери. В глазке он увидел какого-то незнакомца; чрезвычайно представительный вид его подействовал успокаивающе – в последнее время слишком много людей раздражали его своим вторжением в частную жизнь. То электрик приперся со своими проблемами, то этот придурок на джипе, ввалился в комнату, как мешок с дерьмом…
Короче, вид гостя за дверью произвел благоприятное впечатление. Кобзарь открыл дверь и едва успел открыть рот, чтобы произнести что-то типа «Добрый день, вы случайно не ошиблись?..», как откуда-то сбоку шагнул еще один человек, обхватил его так цепко, что вырваться не представилось никакой возможности, зажал рот, а другой рукой приставил к голове пистолет.
- Не стоит устраивать все это на площадке, - сказал первый незнакомец. – Надеюсь, вы нас пригласите?
Никита бешено закивал головой. Страх взорвал весь его мир; каким-то краешком сознания он понимал, что стоит на ногах только потому, что его цепко держит сильная чужая рука. И еще – он был твердо уверен (даже сейчас!), что всего этого просто не может быть.
Но это было.
Они вошли в квартиру. Человек, который руководил всем этим процессом, аккуратно закрыл дверь, осмотрелся, потом сказал:
- У вас должен быть компьютер. Верно?
Кобзарь кивнул.
- Дай ему сказать…
Руку убрали.
- Есть, - выдохнул Никита. – В комнате… Вы кто?
- В какой из двух?
- Там, - махнул головой Кобзарь в сторону гостиной. – Зачем я вам нужен?
- Уверены, что именно там? – переспросил незнакомец. – Комнат все-таки две…
- Такие вещи трудно перепутать, - Кобзарь немного освоился с тем, что его уже не держат. Правда, он видел, что пистолет никуда не убрали, но все-таки – смелости прибавилось. Бить его пока не собирались, на ограбление это тоже не было похоже. – В домах обычно помногу компьютеров не держат, это не клуб.
- Согласен. Проводите нас к этому компьютеру. И без глупостей типа криков в окно, попыток побега и прочей ерунды. Не все так страшно, как вы думаете. Считайте, что у меня к вам дело. Дело, для которого мне нужен именно ваш компьютер и вы сами. Мне понадобятся ваши навыки программиста и еще кое-что. О ваших успехах на хакерской ниве я тоже наслышан немало. Вы участвуете в защите сети вашего института от внешних вторжений, даже создали какую-то программу для этой цели?
- Да, - кивнул Кобзарь, направляясь в комнату. – Написал… Есть такое…
- Скажите, а сегодня по графику к вам кто приходит – Марина? Или Люда? Вроде бы зачеты закончились, так что у Марины повода появляться здесь больше нет…
- Вы следили за мной? – Никита остановился и гневно посмотрел на незнакомца.
- Да, а что в этом предосудительного? – тот в ответ наивно улыбнулся и развел руками. – Ничего – а точнее сказать, ровно столько же, сколько в зачетах через постель… Не бойтесь, я не сообщу вашему начальству. Это вопрос, не стоящий выеденного яйца.
Кобзарь прищурил глаза, поедая вошедших к нему людей взглядом.
- Сегодня никто не придет, - сквозь зубы сказал он. – Не запланировано. А насчет Марины – тут вы правы. Я сам так думал поначалу – а теперь и впрямь уверился в этом. Шлюха… Да еще бездарная. Во всем.
- Ну вы-то хоть порадуете своей одаренностью? – незнакомец спросил внезапно и прямо в лоб. Тон его разговора внезапно резко изменился – стал жестким, металлическим. Вопрос можно было расценить как приказ – Никита это почувствовал сразу же.
Они вошли в комнату; тот, кто держал Никиту на прицеле, быстро прошелся по всем углам, заглянул в шкаф с одеждой, выдернул телефонный шнур из розетки, осмотрел стены, выглянул в окно, потом повернулся и молча кивнул.
- Прошу за компьютер.
Кобзарь подчинился. Сев в кресло, постарался успокоиться, но ему это удалось меньше чем наполовину. Пальцы нервно постукивали по подлокотникам, одной ногой он постукивал по полу. Незнакомец отметил все это, улыбнулся.
- Вы готовы?
- К чему?
- К проверке. К серьезной проверке.
- По какому поводу проверка?
Человек подошел к нему вплотную, наклонился и тихо сказал:
- По поводу сомнений в вашей профессиональной пригодности.
- Вы из какой-то секретной службы? – вцепился руками в кресло Кобзарь. – Сколько же можно проверять сотрудников?! Да, институт нашей направленности не может находиться вне игры, но присылать агентов домой – это уже чересчур! Вы подрываете мой авторитет и мое доверие руководству!
- Не будем продолжать этот диалог. Чем он короче, тем быстрее все встанет на свои места. Итак – вы на своем месте, за своим компьютером, вы спокойны?
- Я совершенно спокоен! – чуть ли не крикнул Никита.
- В таком случае – у вас есть пятнадцать минут для решения простой задачи. Я ставлю вам условие – вы думаете и делаете. Через пятнадцать минут у вас два выхода. Если у вас все получается и результат меня удовлетворяет – вы остаетесь в живых, я предлагаю вам работу и деньги, которых вы никогда не увидите в своем НИИ. В противном случае вас застрелят.
- Вы сошли с ума! – едва не подпрыгнул в кресле Никита, услышав подобный расклад. – Что это за простая задача, цена решения которой человеческая жизнь?
- Вот она, эта самая задача, - человек достал из внутреннего кармана пиджака диск. – Меня угостили вирусом. Меня и всю мою… Скажем так, службу. Вирус и часть документации, им зараженной – здесь. Нейтрализуйте вирус, верните информацию – и вы останетесь живы. Вот диск, вот часы. Вперед.
И он присел на диван. Никита смотрел на диск, лежащий на столе перед ним, и чувствовал, как трясется его нижняя губа.
- Время идет, - тихо напомнил незнакомец. – И его ход сейчас явно вам не на руку. Не спите, думайте. Ведь если бы я сам что-нибудь в этом понимал, разве я пришел бы к вам? Спасите дилетанта – и он отблагодарит вас!
Кобзарь пристально посмотрел на него, потом на человека возле окна, внимательно наблюдавшего за всем, что происходит в комнате и на улице, после чего схватил диск со стола и вставил в привод. Человек на диване незаметно улыбнулся…
Прошло несколько минут. Никита временами щелкал по клавишам, взъерошивал волосы на головы и закатывал глаза к потолку. Все это напоминало кадры из какого-то голливудского боевика, в котором тинейджеры на спор взламывают базы данных ЦРУ. Бормоча что-то себе под нос, он изредка оглядывался и посматривал на тех, кто следил сейчас за ним. Наибольшее же его внимание приковывали пистолет и часы на стене.
Постепенно клавиши постукивали все реже. Никита покачивал головой и полностью погрузился в процесс. Пятнадцать минут, отпущенные ему на решение задачи, подходили к концу…
- Готово! – радостно крутанулся он в кресле. – Получите свой диск и документы! Проверяльщики, черт бы вас побрал! И пусть пистолет свой спрячет!
- Готово? Не думаю, - человек встал с дивана, подошел поближе. – Больше всего на свете я не люблю ложь и непрофессионалов. А уж если все это сочетается в одном человеке – тут я просто вне себя…
- Что вы имеете в виду?! – Кобзарь встал, но тут же опустился назад, увидев направленный на него ствол. – Я все сделал! Все! Нашел этот ваш вирус, вычистил его, задачка для первоклассников!
- Нет, все не так просто. Вирус, который был на диске, написан сегодня. Одним из очень и очень серьезных вирусмейкеров. Он неизвестен на настоящий момент ни одному антивирусу. Подчеркиваю – ни одному. Поэтому – создать оружие против него за пятнадцать минут невозможно. Слишком сложный алгоритм применялся для его создания – поверьте мне. Я представился вам дилетантом, но это не так. Не все так плохо, как вы думаете. Конечно, я не владею компьютером настолько, чтобы беспрепятственно проникать везде и всюду…
- Если кто-то создал вирус – значит, есть человек, способный его обезвредить! – Никита почти кричал. – На любое действие всегда есть противодействие, это закон, который никто не сможет отменить!
- Я и не отменяю. Но вы не бог.
Он вынул из кармана сотовый телефон, прочитал пришедшее сообщение. Потом поднял глаза на Кобзаря.
- Интересная вещь получается… Скажите, зачем вам было нужно выходить в Интернет, чтобы обезвредить вирус на локальном компьютере? Думаю, что незачем. И при этом ваш трафик за последние пятнадцать минут превысил объем, который вы обычно используете за две недели. Вы не находите это странным?
- Нет, - буркнул Никита. – Вы обложили меня со всех сторон. Зачем?
- Была необходимость. А сказать «со всех сторон» - значит ничего не сказать. В последнее время в вашу жизнь вошли несколько людей, которые изучили вас достаточно подробно. Могу назвать двоих – электрик, что был здесь на днях, и человек, который сбил вас на пешеходном переходе…
- Это были подставы?!
- Точно. Отличный термин. В яблочко. А самой большой подставой был тот самый диск, что вы только что вынули из привода. Там был вирус, который сыграл против вас. Теперь вам надо только признаться – кто вам помогает?
В комнате повисла тишина. Слышно было, как тяжело дышит Никита, не ожидавший такого попорота событий.
- Я жду, - тем временем человек продолжал спрашивать. – Жду по одной простой причине. Мне нужно, чтобы для меня сделали кое-какую работу. И чтобы эту работу сделал гений. Вы таковым не являетесь.
- Вы прекрасно знаете, кто я, - насупившись, зло ответил Кобзарь. – Мое образование, мое положение говорит само за себя.
- Вы добились своего теперешнего положении далеко не своими собственными мозгами. Меня с самого начала смущали две вещи – таинственность вашей семьи и памперсы…
- Какие памперсы, причем здесь они?
- Те самые, что вы покупаете в среднем раз в пять-шесть дней. Покупаете и приносите домой. И у вас нет детей…
- Идите к черту! – Кобзарь рванулся с кресла, но тычок пистолета в грудь остановил его.
- Не надо делать резких движений. Лучше расскажите, как все это работает.
- Что?
- Ну… Ваш научный центр, запиханный в памперс. Или мы с вами вместе пройдем сейчас в другую комнату?
Кобзарь молчал.
Человек встал с дивана и вышел. Скрипнула дверь…
Никита следил за пистолетом и не делал никаких попыток идти следом. Постепенно его глаза закрылись, было видно, что он в шоке от того, что сейчас происходит. Мужчина с пистолетом ни на секунду не расслаблялся – вполне могло оказаться, что внешность Кобзаря обманчива. Внешне Никита производил впечатление человека физически крепкого, способного одолеть в одиночной схватке сильного противника. Но сегодня был явно не его день…
Они ждали возвращения минут пятнадцать. За все это время Кобзарь не пошевелился; только дышать стал ровнее, спокойнее – похоже, он старался отключиться от происходящего. Когда раздались шаги возвращающегося гостя, он открыл глаза.
Человек молча вошел, сел на прежнее место, обхватил руками колени, задумался. Никита смотрел на него, не задавая никаких вопросов.
- Если бы не бизнес… - начал было гость, но остановился на полуслове. Чувствовалось, что ему не хватает слов. Он сделал какие-то непонятные жесты руками, потом обхватил голову и прошептал то ли молитву, то ли проклятия.
В его устах это звучало одинаково…
- Кто это? – нашел он в себе силы спросить спустя некоторое время.
- Мой брат.
- И давно?..
- Четырнадцать лет.
- …
- Даже не пытайтесь найти концы в этом деле. Официально он мертв.
Кобзарь не смотрел в глаза – он говорил куда-то в пол.
- Это ему предназначаются памперсы?
- Конечно…
- И вы ухаживаете за ним все это время?
- А что мне остается делать? Изредка у него случаются болезни, периодически открываются пролежни – но я без него ничто…
- Я понял. И ваше образование, и ваши звания и должности, и диссертация… Все это – трафик, пропущенный через его мозги?!
- Да. Вы же видите, я не сумел решить задачу, которую вы мне дали. А он сумел – за пятнадцать минут.
Мужчина помолчал, потом спросил:
- Но кто-то ведь сделал ту установку, что работает сейчас с его сознанием?
- Он сам и сделал. Он хотел вернуться к нормальной жизни… Пока еще мог самостоятельно что-то делать. Изобретал, придумывал…
- А что с ним?..
- Менингит.
- Просто - менингит?!
- Не просто. Когда микробиологи сделали экспертизу, то выяснилось, что это какой-то очень страшный вид вируса. При заболевании им выживают четыре человека на миллион. Он выкарабкался… А потом у него в машине что-то случилось – и он больше не мог жить без сигнала. Все шло напрямую ему в мозг… А однажды мне пришло в голову – пропускать через него трафик. Чушь, конечно… Оказалось – работает. Но после этого он уже перестал ходить, разговаривать. Перестал меня узнавать. И мне не осталось ничего, кроме как помогать ему жить и использовать его мозг себе во благо. Так я и стал тем, кто я есть. Так что я не смогу выполнить вашу работу…
- Он сможет, - человек кивнул в сторону другой комнаты. – А кому платить деньги – мне все равно. Вот суть задачи…
Он протянул Никите листок бумаги. Тот внимательно прочитал, прикусил губу, а потом посмотрел на книжный шкаф и взял из него несколько книг. Подумал о чем-то – словно взвешивал каждую из них. Остановился на «Евгении Онегине».
- Пойду, подготовлю его…
- А это? – мужчина кивнул на книгу.
- Допинг. Случайно догадался. Я читаю – и он работает на порядок быстрее. Как говорят специалисты – оверклокинг.
- Ну-ну… - покачал головой гость. – Давайте… Я буду ждать здесь.
И через минуту из спальни донеслось:
- «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог…»


Конец.