МОРЕ ЛЮБВИ
На висках выступили вены. Ева полулежала в шикарном кожаном кресле в паре метров от экрана монитора. Закрыв глаза, она парила в призрачном выдуманном пространстве; тело медленно извивалось, волна спускалась откуда-то с затылка к кончикам пальцев на ногах. Периодически руки поднимались с подлокотников, что аккуратно проникнуть за отворот блузки, туда, где маленькими бусинками затвердели соски. Тихий стон срывался с губ от нежных прикосновений к своему телу; она проводила кончиком пальца от подбородка к ложбинке между грудей.
Вскоре одежда показалась ей тесной. Из блузки она выскользнула очень профессионально, словно этот трюк оттачивался не один месяц. Просто вдруг она оказалась в одних тонких узеньких трусиках, явив взору того, кто мог бы сейчас бы с ней находиться (но она была совершенно одна!) роскошное молодое тело, покрытое мелкими бисеринками пота.
На животе (даже не на животе, а в совсем опасной близости от одной из самых сильных эрогенных зон) обнаружилась маленькая присоска со скрывающимся под ней тоненьким проводком. Этот проводок аккуратно перекидывался через бронзовое от искусственного загара бедро и уходил к компьютеру. Ева, прекрасно помня о его существовании, просунула холеные пальцы под кружево трусиков.
Стон… На корпусе засветился красный светодиод, говоря об активности винчестера. Компьютер зашелестел, на экране заметались разноцветные образы, перетекающие один в другой.
Постепенно стоны становились похожими на хрип; возбуждение довольно медленно, но верно достигало максимума. Ева превратилась в натянутую струну, ожидающую взрыва. Пальцы не останавливались, язык часто облизывал пересохшие соленые губы; она несколько раз вздрогнула, будто от удара электрического тока.
Компьютер продолжал работать. Ева убрала левую руку с груди; как зомби, протянула ее к клавиатуре и нащупала «Enter». Она уже была близка к оргазму – к одному из самых сильных оргазмов в своей жизни.
– А-а-а!.. – едва не закричала она, когда волна горячего удовольствия хлынула между ног и стала подниматься все выше и выше, охватывая все тело…
«Пи… Пи… Пи…» – какой-то посторонний звук вмешался в происходящее. Ева хлопнула всей ладонью по клавиатуре – там, где была нужная клавиша. Ничего не произошло. Она будто провалилась в прорубь – все тепло и дрожь, созданные ее умелыми пальцами, оборвались и заставили открыть не видящие пока ничего глаза. Сквозь туман и слезы удовольствия выплыло пятно монитора.
«Синий экран смерти».
Система умерла в самый неподходящий момент, не выдержав поставленных перед ней задач.
– С-сволочь… – прошипела гадюкой Ева, еще не до конца осознав, что произошло. – Нет…
Она схватила присоску и оторвала ее от нежной, влажной кожи живота.
– Нет! – закричала она, словно от звука ее голоса компьютер мог ожить и выполнить ей задуманное. – Этого не может быть! Не сейчас! Не-сей-час!
Она повторяла это размеренно-бешеное «Не-сей-час!» бесчисленное число раз, колотя слабыми кулачками по подлокотникам кожаного кресла, пропитавшегося ее потом. А затем она в порыве гнева разорвала на себе трусики и швырнула их в экран. Шелковое кружево неаккуратно повисло на одном из углов монитора, напоминая бинт…
* * * * *
Главным пристрастием Антона Верника в мире искусства был Аль Пачино. Каждый новый фильм с его участием становился событием, которое он обсуждал сам с собой и со своими друзьями в Интернете не один день; любая прошлая работа великого мастера едва ли не конспектировалась, все его слова, жесты и поступки копировались и переносились в жизнь. Ради Пачино Антон выучил огромное количество сленговых выражений и смотрел кино на DVD без перевода.
Лица актера взирали на Антона утром и вечером со стен его квартиры; на экране компьютера поочередно сменяли друг друга обои с изображением Аль Пачино. Сложно было дать однозначный ответ на вопрос – что же так привлекало молодого, перспективного сотрудника компании средней руки по настройке программного обеспечения (в миру «Компьютерной скорой помощи») в драматическом гении Голливуда. Сам Антон никогда не вдавался в подробности – он просто смотрел фильмы с его участием и не мог оторвать взгляд от проникновенных глаз, смотрящих в камеру с пристрастием.
Сегодня – «Море любви». Антон протянул руку на полку, где в ряд стояли все фильмы с его любимым актером и уже хотел было взять «Запах женщины», но что-то его остановило – указательный палец скользнул вдоль дисков, едва задевая их, и наткнулся на один, выступающий из аккуратного ряда. Это и было «Море любви», собравшее много всяких призов, но не получившее заветного «Оскара» (к слову сказать, фильм как таковой на «Оскара» не тянул – неизвестно еще, чем бы дело закончилось, не будь там Пачино). Диск аккуратно лег в лоток, тихое жужжание предварило появление изображения.
Серийный убийца. Вечная тема для Голливуда, практически неисчерпаемая. Уж сколько их было – начиная с Джека-Потрошителя (чего стоила только картина «Из ада» с великолепным, утонченным Джонни Деппом - которому, правда, далеко до великого Пачино). Всех находят с пулей в башке, уткнувшимися в собственную постель, абсолютно голых… По какой причине Аль Пачино решил играть в этом фильме? Его детективы и боевики, конечно же, великолепны (вспомнить только «Схватку» или «Крестного отца», ставшего хрестоматийным) – но вот сама тематика «Моря любви», поиск преступника, сюжет, местами достойный кисти мастера вроде Конан-Дойля – все это было не очень свойственно для актера, взявшего на себя труд исполнить роль Френка Келлера.
Антон, взяв в правую руке блюдце с солеными сухариками, а в левой умудряясь удерживать бутылку «Невского» и пульт от телевизора, внимательно смотрел на экран. Иногда он именно так смотрел фильмы с Пачино – зная многие диалоги наизусть, помня все повороты сюжета, он разглядывал лица, жесты, повороты головы, походку, слушал английскую речь своего кумира. Ему очень хотелось стать таким, как он; или нет, не таким, как он сам, а как его герои – жестоким и всемогущим, как дьявол, нанявший себе адвоката, или таким же, как слепой полковник в «Запахе женщины» – одновременно циничным и справедливым.
Действие разворачивалось в фильме не особенно стремительными темпами. Расследование, начатое Келлером, было еще довольно далеко от завершения, когда Антон обратил внимание на маленький диалог между детективом и его подопечной, выступавшей в роли главной подозреваемой, которую великолепно сыграла Эллин Баркин.
« – … Иногда пахнет дерьмом, но я все равно люблю свой район…
– Это только кажется, что все спокойно – а в прошлом году здесь было три убийства. Одно вон там, рядом с той вывеской, второе – через неделю во-он в том доме на втором этаже, а еще через два месяца – на третьем.
– Ну просто обитель зла какая-то…»
Антон услышал в этом диалоге скрытый подтекст, который можно было рассматривать по отношению к чему бы то ни было как пророческий – «я люблю свой город», «я люблю свою работу» – а потом… «Это только кажется, что все спокойно…»
Сухарики постепенно таяли на блюдце, пиво убывало, а Аль Пачино продолжал творить чудеса лицедейства на экране телевизора…
Когда зазвонил телефон, фильм почти подходил к концу. Антон протянул руку к трубке и услышал знакомый голос своего коллеги по работе.
– Привет, Антон. Это Лукашин, узнал?
Антон кивнул, а потом понял, что надо ответить:
– Да, узнал, Виталий. Что так поздно?
– Да дело тут есть… – начал Лукашин, и Антон сразу понял, что придется куда-нибудь ехать. Таким тоном могли начинаться только разговоры об этом – да еще о том, чтобы занять кому-нибудь денег.
– Говори, не тяни кота за хвост, – поторопил Антон собеседника, поставив фильм на паузу.
– Я понимаю, не царское это дело, – продолжал нудеть на том конце провода Виталий. – Просто больше не к кому обратиться.
– Денег у меня нет, – сразу отрезал один из вариантов развития разговора Антон.
– Да ну тебя, Верник, – рассмеялся Лукашин. – Денег я тебе сам могу дать…
– Дай.
– Сколько?
– Что тебе надо? – не выдержал Антон, повысив голос. В деньгах он не нуждался.
– Короче, тут ушли уже все, а у меня срочный вызов в Большой Девятинский…
– Кто оплатит? – сразу сообразил Антон. – И вообще – давай совсем уже близко к делу.
– Оплатит лично директор, это он рекомендовал именно тебя, – в голосе Лукашина проскользнули какие-то не понравившиеся Антону нотки. С этим вызовом было явно что-то не так. – Ведь у нас только ты умеешь работать с женщинами бальзаковского возраста. Ну, и потом, она просила лучшего…
– Подхалим… У тебя что, АОН еще и возраст звонившего определяет? – ехидно спросил Антон, несколько заинтригованный. – И ты вот брякаешь, а сам-то хоть знаешь, что такое «бальзаковский возраст»?
– Ну… – смутился Лукашин. – А сколько это лет?
– А по голосу сложно было определить?
– Вот в этом-то все и дело, – Виталий замолчал надолго. (Верник тем временем успел снять фильм с паузы, просмотреть почти минуту – и поэтому вновь возникший в трубке голос Лукашина чуть ли не напугал его). – Там что-то не в порядке было с голосом… Она так орала, так орала…
– В смысле? – оторвавшись от Аль Пачино, спросил Верник.
– Ну, в прямом – как будто это я ей компьютер сломал. И все время повторяла – «Не сейчас!» Как заводная просто, раз двадцать. А дышит, как паровоз, словно за ней бежал кто. Ну, или будто прям с постели подскочила, из-под…
– Детали меня не интересуют, – оборвал Лукашина Антон. – То есть, интересуют, но не эти. Адрес?
Лукашин продиктовал. Оказалось, далековато.
– Честно сказать, я такси вызвал раньше, чем тебе позвонил, – виновато добавил Виталий. – Так что…
– Ферштейн, – кивнул Верник. – Лишь бы он меня потом обратно доставил. Ну, пока, диспетчер.
Он положил трубку и с тоской взглянул в экран телевизора, где в стоп-кадре неподвижно застыл Аль Пачино. Досмотреть была не судьба.
Встав с кресла, он прошел в другую комнату, где, в отличие от зала, царил рабочий беспорядок – компьютер на столе, компьютер под столом, пара мониторов, небольшая спутниковая антенна на подоконнике, масса проводов – по делу и не по делу… У дверей на видном месте стоял «дипломат» – внутри был ноутбук, внешний модем «Zyxel» и набор самых необходимых дисков. Машинально проверив свою почту и отправив пару коротких сообщений в форумы, он взял «дипломат», взглянул на часы, вздохнул и вышел в подъезд…
* * * * *
Судя по тому, как выглядела входная дверь – там, за дверью, скрывалась шикарная квартира. Итальянская, металлическая, с тремя замками, огромным телескопическим «глазком» – на танке не въедешь!
Антон сверился с адресом, который записал со слов Лукашина на маленький клочок бумажки (ох уж эта любовь к «наладонникам»!) – все верно. Протянул палец к звонку – и не успел нажать, как там, по ту сторону раздались цокающие быстрые шаги, забренчали ключи, и дверь распахнулась, едва не ударив Антона в нос. Верник вовремя отскочил за створку и увидел высунувшуюся наружу голову женщины.
Ее пронзительные глаза быстро оглядели площадку перед дверью, не заметили Антона; дверь с грохотом закрылась, но Верник успел услышать: «Чертов сервис, ждешь их до второго пришествия!», произнесенное с такой ненавистью, что заходить в квартиру вообще расхотелось. На секунду проскользнула мысль – а не уйти ли нафиг отсюда, сославшись на то, что таксист не нашел дом. Потом вспомнил, что не найти такой дом можно только в сильном алкогольном опьянении – практически центр города, Новый Арбат – и протянул руку к звонку во второй раз.
Звук оказался неожиданно мелодичным – не чета тому голосу, который принадлежал хозяйке. Вновь стук каблучков, скрадываемый, по-видимому, ковровой дорожкой, снова щелчки замков. На этот раз Антон был более предусмотрительным – он отошел на пару шагов назад, встал прямо напротив двери и оказался точно перед лицом хозяйки, распахнувшей дверь со свойственной ей в походке и суждениях стремительностью.
По части бальзаковского возраста Лукашин ошибался, но не намного. Женщине было около тридцати лет, она была полна сил и энергии, глаза метали молнии. Прежде чем пустить Антона в квартиру, она внимательно осмотрела его с ног до головы, от чего Вернику стало очень неуютно; потом она на пару секунд задержала взгляд на его «дипломате», хмыкнула и распахнула дверь полностью.
Верник, уже собравшийся сделать шаг внутрь, застыл, занеся ногу для шага. На хозяйке квартиры был тонкий розовый пеньюар, отделанный чем-то похожим на мех такого же цвета; под пеньюаром не было НИЧЕГО.
– Вы будете заходить или нет? – нетерпеливо спросила женщина, ни на секунду не задумавшись над тем, что же смутило мастера. – Время не ждет.
Она махнула рукой в коридор. Верник отвел глаза в сторону и прошел мимо, на мгновенье окутавшись облаком непонятной смеси запахов, исходившей от нее – что-то из очень дорогих духов, сладких и приторных, наслоившихся на запах пота. Это было единственное, что отталкивающе подействовало на Антона. Все остальное заставляло его молодую, по-весеннему неустойчивую психику трепетать и путать мысли.
Остановившись возле вешалки, он снял куртку, поставив «дипломат» на пол, разулся (хозяйка подтолкнула ему тапочки, он сделал вид, что не заметил – с детства ненавидел в гостях надевать чужую обувь). В зеркале напротив отразилась фигура хозяйки; она, совершенно не замечая особенностей своего одеяния, заглядывала в одну из комнат. Пеньюар кокетливо распахнулся, открывая обнаженную грудь. Верник отвел глаза; пару раз дернулась щека.
Ему вдруг пришло в голову одно из наставлений директора – мастера из различных сервисов, в том числе и из компьютерного, очень часто подвергаются сексуальным домогательствам одиноких женщин; с такими особами надо держать ухо востро и избегать всяческих заигрываний и приставаний, ибо впоследствии от обвинения в изнасиловании не отмажет уже никто. А спорить с директором в подобных вопросах было крайне и крайне глупо. Антон краем глаза посмотрел на хозяйку – на первый взгляд она на подобные обвинения не тянула. Но кто ж их знает, этих непредсказуемых женщин…
– Молодой человек, не пора ли!.. – нетерпеливо махнула рукой куда-то вглубь большой комнаты хозяйка. – Время идет!
– Да, конечно, – вышел из ступора Антон, поднял «дипломат» и прошел туда, куда показывала женщина. Комната оказалась на удивление скромно обставленной – кроме компьютерного стола в углу напротив окна и какого-то непонятного прибора, подключенного к этому компьютеру, не было практически ничего; только огромное кожаное кресло в самом центре под небольшой, симпатичной люстрой.
Остановившись на пороге, Верник осмотрелся. Окна закрыты довольно плотными шторами темно-красного цвета; на полу темно-бордовый ковер с геометрическим узором. На стенах, покрытых жидкими обоями с опять-таки вездесущим красноватым оттенком – несколько картин с непонятными абстрактными фигурами.
Кресло, в принципе, выпадало из общего тона. Как и компьютер. Вообще, в этой комнате идеально смотрелась бы большая кровать, покрытая красно-черным постельным бельем, а в центре кровати должна была лежать в шикарном розовом пеньюаре… Вот в таком… И нахрена здесь комп – да еще с какой-то приблудой, напоминающей передвижную рентгеновскую установку?
– Чуть быстрее, – настойчиво пихнула хозяйка в спину Антона. – Вы ведь еще даже не знаете, в чем здесь дело, сколько понадобится времени – а уже отдыхаете, как после тяжелой работы.
– Извините, – развел руками Антон и подошел к компьютеру. – Так в чем суть проблемы?
Хозяйка обошла вокруг него на расстоянии метра, внимательно глядя на мастера. Потом она опустилась в кресло и положила руки на подлокотники; глаза ее закрылись. Несколько секунд Антон думал, что так и не дождется от нее никакой информации, однако он оказался неправ – она внезапно открыла глаза и, глядя прямо перед собой, произнесла:
– Я здесь занимаюсь… Некими экспериментами, скажем так. В подробности вдаваться не будем, молодой человек. Все мои работы проходят при участии вот этого приспособления (она махнула рукой на устройство, занимающее угол, противоположный компьютеру).
Антон медленно согласно кивал, будто видеть подобные «приспособления» было для него привычным делом (тоже одно из правил, внушенных ему их директором – никогда не показывай, что ты чего-то не знаешь, вполне возможно, что ты этому научишься именно сегодня). Хозяйка на него не смотрела; ее взгляд был устремлен прямо перед собой.
– По вполне объяснимым причинам, – продолжала она тем временем, – компьютер работает под управлением Windows 98. Вы слышали что-нибудь об этом? – внезапно спросила она у Антона. Тот даже не нашелся сразу, что ответить – настолько неожиданным оказался этот вопрос. Он глупо раскрыл рот и попытался выдавить из себя хоть что-нибудь (он, конечно же, не гений, но черт побери, не до такой же степени!). хозяйка хитро скосила глаза на него и неожиданно рассмеялась – правда, всего на пару секунд.
– Шутка, – оборвала она сама себя. – Продолжим. Во время моих экспериментов компьютер обрабатывает довольно большие массивы крайне специфической информации. Все вопросы потом, – предупредила она попытку Антона вставить слово в ее монолог. – В самом начале моей работы возникало множество проблем, связанных с отладкой программного обеспечения…
Верник слушал ее речь, как музыку. Ему казалось, что присутствует на лекции в своем родном институте информатики. Он теперь уже не понимал, зачем его сюда пригласили – ведь похоже, что хозяйка квартиры разбирается во всех вопросах в достаточном объеме.
– …Постепенно – а это продолжалось около полугода – таких проблем становилось все меньше. Программа, управляющая этим (она снова махнула рукой в другой угол), становилась все лучше. Но, как вы понимаете, молодой человек, камнем преткновения оставался незыблемый фрагмент всей этой системы – сама операционная система.
Она встала с кресла, повернулась к Антону лицом.
– Она не справляется с тем видом работы, с которым я имею дело. Сегодня система рухнула в самый неподходящий момент (по ее лицу пробежала тень гнева). Я… Я хочу, чтобы вы, молодой человек…
Антон все-таки решился спросить:
– Простите, но, судя по вашим речам, вы и сама…
– Меня, между прочим, Ева зовут, – неожиданно представилась она. – Я сама ни черта не могу. И если вы… Ты думаешь, что мои разговоры и мои познания… Короче, все это я знаю с чужих слов; просто иногда необходимо в нужных кругах прихвастнуть – чтобы уж совсем не выглядеть белой вороной.
– Согласен, – кивнул Верник, зная и за собой подобную слабость – потрепаться о чем-нибудь, имея об этом самое отдаленное представление… – А я, между прочим, Антон.
– Короче, Антон, – склонив голову набок и хитро прищурившись, сказала Ева. – Сегодня у меня должен был быть очередной… Эксперимент. И он состоится. Тебе понятна задача?
Антон кивнул.
– Вы будете присутствовать? – поинтересовался он у Евы.
– Надо? – спросила она в ответ.
– Я поставлю вам Windows XP, – произнес он как можно более равнодушным тоном. – Как вы к этому отнесетесь?
Ева прикусила губу.
– Ты тоже об этом…где-то читал? – зло спросила она. – Или соображаешь?
Она уже поняла, что ее манера общения не прокатила. Пыталась отомстить.
– Соображаю, – коротко ответил Антон. – Что-нибудь нужно сохранять или можно все начисто делать?
– Все, что мне необходимо для работы, я переписываю на матрицы. Сама программа у меня тоже хранится отдельно. Делайте, как сочтете нужным. Сколько нужно времени?
Она снова перешла на «вы» – это не очень понравилось Антону, тем более что уже больше пяти минут он не мог оторвать взгляда от ее груди.
– Ну, я не знаю еще, какой у вас компьютер... В среднем час-полтора. Плюс настроить вашу программу и вон ту железяку... – Верник кивнул в сторону «приспособления».
– Ваше дело – установить систему, – отрезала Ева. – И все. После этого можете молча собираться и уходить. И нечего пялиться! – крикнула она, отчего у Антона сердце в пятки ушло, он смутился и испугался одновременно.
Ева крутнулась на каблучках домашних туфель и вышла из комнаты. Верник проводил ее взглядом – то ли завистливым, то ли грустным; он сам не понял, как посмотрел ей вслед. Отругав про себя Лукашина с его несвоевременным заказом, он взялся за работу.
И, как всегда, работа поглотила его целиком.
Он восторженно бормотал себе под нос названия комплектующих этого поистине навороченного компьютера, поражался его скорости, объему памяти и диагонали монитора. Работа продвигалась довольно быстро. Отформатировав винчестер, он запустил установку Windows; его взгляды постепенно приковала та установка, к которой от компьютера тянулись провода.
Аккуратно выглянув в коридор и не обнаружив там Евы (ее бормотание – а, может быть, телевизора – слышалось откуда-то из глубин огромной квартиры), Антон, периодически поглядывая на монитор, приблизился к устройству. Его назначение было абсолютно непонятно.
В основе всего располагалась довольно большая тумба на поворотной платформе; выше – несколько блоков, напоминающих раздельный музыкальный центр, как и показалось Вернику вначале. К музыке это, судя по всему, не имело никакого отношения.
Провода проникали в каждый из блоков; на передних панелях тускло отражали свет люстры погасшие табло. Сенсорные панели со множеством кнопок не говорили Антону ни о чем, напоминая почему-то микроволновку. Он осторожно провел рукой над кнопками, не прикасаясь к ним.
На самом верху сооружения стоял довольно большой монитор – жидко-кристаллический; наверное, очень дорогой. Наименование фирмы, отметившейся на лицевой панели, было Антону неизвестно, что сразу же вызвало уважение – ничего похожего на Китай, скорее всего, какой-то неведомый Вернику брэнд. Вообще, все это вызывало ощущение медицинского прибора – даже цвет всей установки, ослепительно белый, не имел ничего общего с офисной техникой.
Увлекшись, он едва не пропустил момент, когда Ева вошла в комнату проверить ход работы – краем уха он уловил шорох пеньюара и быстро вернулся поближе к компьютеру. Она вошла неслышно – босиком. Это было неожиданно, Антон машинально опустил глаза вниз и отметил красивый сверкающий лак на ухоженных ногтях.
– Сколько мне еще ждать? – нетерпеливо спросила она.
Антон развел руками и покачал головой.
– От меня сейчас мало что зависит, вы же понимаете… Около сорока минут – до момента, когда вы сможете сесть за компьютер, – объяснил ей перспективу Верник.
Ева хмыкнула и внимательно посмотрела на Антона.
– Ладно, я все понимаю, – угрюмо ответила она. – Не совсем же я дура. Устал?
Антон замер. «Сейчас предложит расслабиться, а потом скажет, что расплатилась…» – проскочила крамольная мысль.
– Кофе? – тем временем спросила Ева.
Верник, признаться, не сразу услышал ее вопрос. Он на пару секунд провалился куда-то в свой мир, где на разных полочках сознания хранились сведения о женщинах подобного поведения. Ева повторила:
– Кофе, мальчик?
«Все, попал», – признался сам себе непонятно в чем Верник и молча кивнул. Ева щелкнула пальцами и вышла. Антон облизнул пересохшие губы – ее роскошное тело волновало парня все больше и больше, а запах духов очистился от неподходящих для красавицы примесей и дурил рассудок.
Вернуться за компьютер он себя заставил. Опустившись в кресло, он всмотрелся в происходящее на экране. Полоска инсталляции достаточно быстро ползла к финишу. Компьютер, действительно, был хорош. Если принять во внимание ту штуку, что стояла в углу – то внутри компа находились, видимо, не менее крутые детали.
– В чем суть брэнда? – услышал он голос из-за спины – Ева, как кошка, подкралась незаметно и опустила на подлокотник маленькую чашку кофе, расточающую густой приятный аромат. – В гарантии, Антон, не мне вам объяснять…
«Она, что, мысли читает?» – поразился попаданию собеседницы в точку Верник.
– Согласен с вами, Ева, – кивнул Антон, не отрывая взгляд от ее колен – точеной, совершенной формы. – Я смотрю, вы все-таки достаточно подкованы – так, может, вам преподать несколько уроков, и вы сможете делать все это сами?
Антон сказал все это и тут же поразился собственной наивности – зачем этой фотомодели какие-то уроки? Она вызовет сюда самого Билла – и он будет только рад ползать у ее ног, втыкая кабели вместо портов себе в ноздри!
– Я подумаю, Антон. Ты пей, пей – в маленьких чашечках кофе быстро остывает.
– Я не люблю горячий, – машинально соврал Верник. – С детства.
Ева улыбнулась.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать один.
– Давно за компьютером?
– Лет шесть уже, – не без гордости ответил Антон.
– Профессионал?
– Пока никто не жаловался, – пожал Верник плечами.
– Ну-ну, – покачала головой Ева и посмотрела на экран. – Там, похоже, надо перезагрузиться.
Антон оторвался от ее фигуры, которую лапал глазами сам того не замечая, взглянул на монитор и пощелкал «мышкой». Он спиной ощущал взгляд Евы; ему показалось, что она уже не так раздражена, как при встрече.
– Ну вот, почти все закончено, – развел руками Верник. – Тут еще нужно кое-что поправить…
– Зачем? – напряглась Ева.
– Вы же знаете, что у Майкрософт не все так хорошо по умолчанию, как хотелось бы… Вот некоторые же рождаются с такой фигурой, как у вас, а многим…
Антон замолчал. Он понял, что сделал наглый комплимент, в котором тут никто не нуждался. Однако реакция была достаточно неожиданной – Ева расплылась в улыбке и кокетливо наклонила голову:
– Ох, Антон, я, конечно, не Майкрософт. У меня по умолчанию все очень даже ничего – это мне многие говорили. Ладно, настраивай, не буду тебе мешать… Своей фигурой…- шепнула она себе под нос, уходя, но Антон ее услышал, покраснел и сжал «мышку» так, что будь она живой – пискнула бы обязательно. Перед смертью.
Он прошелся по реестру, системным службам, автостарту, драйверам – при этом не решаясь попросить Еву разрешить ему настроить ту штуку, что тревожила его кибер-сознание. Где-то за стеной заиграла музыка – Ева включила «Серебряный дождь».
И вот тут-то Антона осенило.
Он воровато оглянулся по сторонам, вслушался в тишину коридора. После чего вытащил из своего «дипломата» диск с не совсем законными утилитами. Недолго думая, он засунул ей «трояна», почистил реестр еще раз и сунул диск на место.
Спустя пару секунд в проему арочной двери вновь появилась Ева. Оперевшись на стену, она внимательно смотрела Антону в глаза. Вернику стало не по себе.
– Интересно? – Ева кивнула в сторону установки в углу.
Антон сделал вид, что ему все равно. Хозяйка ухмыльнулась:
– Знаю, что интересно, – она махнула рукой куда-то вверх. Верник поднял глаза и увидел под потолком маленькую камеру видеонаблюдения. По спине пробежала волна холода.
«Она видела, как я доставал диск… Но ведь она не может знать, для чего», – тут же успокоил себя Антон и проглотил тугой комок слюны.
– Твоя новая Windows – надежнее? – спросила Ева. Антону показалось, что она немного под хмельком.
– Да, – ответил он. – И это не только мое мнение. Оно достаточно объективное…
– Кофе допил? – короткий, но очень красноречивый вопрос.
– Допил, – Антон поднялся с кресла и принялся собираться. – Я вызову такси? – кивнул он в сторону телефонной трубки, висящей на стене. Ева согласно прикрыла глаза, демонстрируя великолепные ресницы.
Такси прибыло через пять минут. Антон вышел в прихожую, обулся и повернулся к хозяйке. Та протянула ему несколько купюр – точно по ночному тарифу.
– Спасибо, Антон. И не смотри на меня так – я и так практически раздета, так ты с меня последнее снимаешь.
Верник смутился и, пятясь и спотыкаясь, спиной вперед вышел на площадке. Дверь захлопнулась. Антон взглянул на нее, словно пытаясь запомнить на всю жизнь.
– Скоро она настроит свою иноземную балалайку… Надо поторопиться домой.
Внизу, у подъезда, уже сигналил таксист, как всегда, уставший ждать…
* * * * *
Ева прошла в комнату и опустилась в кресло, которое еще хранило тепло Антона. Положив руки на подлокотники, она чуть не смахнула чашку с недопитым кофе. Взяла ее в руку, понюхала – аромат стал послабее, кофе уже остыл. Осторожно опустила чашку на пол рядом с креслом, взглянула на экран.
Новая операционная система была явно попривлекательнее внешне – но кому, если не Еве, знать, что внешность порой обманчива…
– Если и ты мне выкинешь нечто вроде сегодняшней шутки… – погрозила она кулаком монитору. – Тогда моим планам будет не суждено осуществиться – а этого никак нельзя допустить.
Сходив в другую комнату, она взяла из сумочки кредитную карточку, подключилась к Интернету, выполнила небольшую финансовую операцию, после чего взяла с компьютерной стойки один из дисков – неприметный, неподписанный. Но ей не нужны были никакие опознавательные знаки; этот диск она нашла бы в полной темноте среди сотен похожих…
Вставила его в дисковод, запустила установку программы. Внезапно ожил прибор в углу – прогудел низким, басовитым звуком, засветился голубым экраном, заблестел сенсорами, подсвеченными изнутри. И, отзываясь на привычный звук, напряглись и стали каменными соски ее не знавших ребенка грудей…
На скулах заходили желваки. Она ненавидела этот чертов рефлекс, но зависела от него, как наркоманка. Да и какая женщина в ее возрасте не думает о сексе! Но у Евы о плотских утехах были несколько иные представления…
Она встала, скинула пеньюар и осталась полностью нагой. Блики красноватого света играли на ее коже; она вышла в коридор к огромному, до потолка, зеркалу и невольно залюбовалась собой. Все было на месте и в достаточном объеме и количестве; длинные волосы падали на ее плечи, ни единой морщины на ухоженном теле, втянутый животик («Осталось пятно от присоски!»), округлые бедра… Девяносто-шестьдесят-девяносто.
– Как я все это вытерпела? – спросила она себя. – Четыре года… Даже больше. Почти пять. Кто ответит на этот вопрос? И вообще – кто за это все ответит?
Она провела пальцами по зеркалу, очерчивая контур отражения своего лица. Прошла на большую светлую кухню, взяла недопитый фужер шампанского и пригубила самую малость. Потом покрутила искрящуюся жидкость в руке и залпом допила.
– Как сейчас помню – у Дика всегда получалось лучше после принятия спиртного…
Она наполнила фужер снова до краев, пена хлынула на стол. Ева выпила еще, поморщилась – пузырьки ударили в нос, заставили выступить слезы на глазах.
Когда бутылка оказалась наполовину пуста, Ева со звоном опустила бокал на барную стойку.
– Пора, – сказала она сама себе; ее неловко качнуло, она ухватилась за край стола. – Алкоголь всегда усиливал желание…
Она вернулась в кресло. На этот раз села достаточно тяжело, безо всякого изящества – ноги уже держали довольно плохо. Ева вдохнула – глубоко, через нос; ее всегда возбуждал запах собственного тела.
– Стоит начать? – дурашливо спросила она у самой себя. – Само собой…
Она послюнявила кончик среднего пальца правой руки и опустила его между ног. Через несколько минут она поняла, что забыла подключить электроды. Прервавшись с сожалением, граничащим с безумием, она приподнялась с кресла, прилепила над лобком присоску, щелкнула у основания кресла тумблером, включив «ноль», и с увлечением продолжила свое занятие.
Вновь, как всегда, из полуоткрытого рта раздавались протяжные стоны, достойные саундтрека к порнофильму; тело периодически сотрясали судороги; тонус разгибателей заставлял шею гнуться назад, пальцы свободной руки были распрямлены и даже больше – разогнуты чуть ли не в дугу, что говорило о максимальном возбуждении. Кресло заблестело от пота; каким-то краешком охваченного наступающим оргазмом сознания она помнила о цели всего происходящего, рука протянулась к клавиатуре…
В прошлый раз на этом месте система зависла. Сейчас этого не произошло – честь и хвала корпорации Билли! Нажатие клавиши «Enter» было корректно обработано и совпало с криком, сорвавшимся с губ…
Устройство на другом конце провода, идущего от тела Евы в комп, а оттуда к одному из блоков на белой тумбе, издало тоненький писк, на экране пробежали строки служебной информации; Ева застонала долго, протяжно, постепенно затихая. Из верхнего блока, на котором было меньше всего каких-либо кнопок, выехал лоток со сверкающим золотом диском.
«Record is completed, ready to use. Superb, baby!»
Эту фразу придумал Дик – «Великолепно, детка!» Он всегда грешил заморским языком, несмотря на то, что эта штука, которую он придумал, прекрасно понимала русскую речь – в смысле, буквы.
Ева стерла пот со лба. Разлепила веки, словно чугунные после вспышки страсти, посмотрела на эту строчку на экране, несколько раз кивнула головой и задремала, забыв отключить электрод.
Диск, ненадолго забытый, лежал, посверкивая, в лотке. На его дорожках, с плотностью до шестисот на одном миллиметре, был сейчас записан оргазм Евы – во всех подробностях, начиная с частоты пульса и заканчивая эмоциональным пиком в наивысший момент наслаждения. Семьсот пятьдесят мегабайт чистого кайфа. Золотая матрица (Дик никогда не доверял другим). Экстаз, увековеченный лазером. Любовь и ненависть, страсть и порок, стоны, крики и шепот, бред и великая истина. Океан чувств. Море любви.
И НИКТО В МИРЕ ЕЩЕ НЕ ЗНАЛ, ЧТО ОРГАЗМ МОЖЕТ СТАТЬ ФАЙЛОМ.
Ева тихо дремала в кресле, свернувшись калачиком, не замечая во сне прохлады и своей наготы. Ей снился Антон, мастер из «Компьютерной скорой помощи». Он пил с ней шампанское, закусывал «Рафаэлками», рассыпая кокосовые стружки по полу и убеждал, что Windows XP – самая лучшая поза в «Камасутре»…
* * * * *
Антон вернулся домой через полчаса после работы у Евы – такси задержали на одном из постов ГИБДД для проверки багажника. Опять кого-то застрелили среди этого праздника жизни, искали киллера; Антон даже не заметил остановки, молча протянул документы в окно «Волги» (без паспорта в Москве было сложно шаг ступить уже много лет). Пока ДПС-ник просматривал водительские права, паспорт пассажира и заглядывал в багажник, у Верника из головы не шла Ева.
Там было что-то не очень хорошее; прямо скажем, ее непонятная установка тянула на криминал. Сейчас, уже покинув ее квартиру, он вспоминал некоторые детали, там не бросившиеся в глаза по причине своей обыденности. Пара «Плейбоев», лежащих под компьютерным столом; несколько тоненьких книг по психологии (названия не отложились в голове у Антона, но суть он схватил верно – слово «психология» в них встречалось, практически в каждой). Учебник по работе в Интернете; бездарный по сути, но все-таки необходимый людям, ничего в этом не понимающим, по крайней мере на первых порах. И фотография мужчины на стене за установкой – ее было плохо видно, потому что монитор скрывал фото наполовину; изучая прибор, Антон как-то не обратил на нее внимания. Сейчас же он пытался вспомнить лицо, изображенное на ней – достаточно волевой взгляд, острые скулы; пронзительные глаза. Человек на фотографии, по-видимому, улыбаться не любил принципиально. Тип лица нельзя было отнести ни к европейскому, ни к азиатскому – какое-то «сделанное» лицо, искусственное, что ли. Да, пожалуй, именно это слово и подходило к нему больше всего.
Антон на секунду отвлекся от воспоминаний, выглянул в окно. Ночная Москва почему-то произвела на него после розового пеньюара Евы гнетущее впечатление. Захотелось как можно быстрее оказаться дома, принять душ и войти в Сеть. Вполне возможно, информация, которую ему мог отправить «троян», уже лежала на почтовом сервере – оставалось только получить ее и обработать.
Тем временем досмотр закончился. Таксист вернулся на свое место, машина тронулась. Верник немного укачался, задремал. Сон, то ли беспокойный, то ли тяжелый, одолел его. Красные тона окружили его в этом сне, повлекли за собой; он обнимал Еву, ощущая под пальцами нежную ткань ее призрачной одежды. Глаза загадочной женщины пронзительно смотрели ему в душу, руки отталкивали. Антон понимал, что женщина с ним играет, заставляя распаляться все больше и больше. Тряхнув волосами, она отбежала на несколько шагов, позвала за собой – беззвучно, одними губами. Антон шагнул следом…
– Приехали, парень, – над ухом прозвучал голос таксиста. – Сто двадцать рублей, как договаривались.
Верник встряхнулся и смущенно взгромоздил себе на колени «дипломат» – его недюжинная молодецкая эрекция, навеянная эротическим сном, бросалась в глаза даже невнимательному зрителю. Отсчитав деньги, он аккуратно выбрался из машины, продолжая прикрываться «дипломатом».
Поднявшись к себе домой, он позвонил диспетчеру. Лукашин, уже вернувшийся с вызова, который оказался какой-то бездарной мелочевкой, отметил время прибытия Верника и пожелал ему спокойной ночи.
– Да ну тебя, – отмахнулся от него Антон. – Столько времени проторчал там, думал, живым не уйду.
– Что, приставала?
– Лучше бы приставала, – мрачно произнес Антон. Виталий не понял:
– Объясни популярно, как так бывает. Мы тут люди серые, по бабам не ездим, все дети бездарные попадаются, любители игрушек и дерьмеца порнографического. Я вот сегодня по просьбе одной мамы вычистил с винта у тринадцатилетнего оболтуса шесть с полтиной гигабайт порнухи всякого рода – и фотки, и клипы, и игрушки… Даже пара мультиков. Если ты хочешь… Я себе много чего успел скинуть, у меня же на ноутбуке винчестер огромный. Как раз для таких случаев. Ну, так ты будешь рассказывать? – сам себе прервал Лукашин и замолчал в надежде на сальную историю.
Антон был не расположен к подобного рода обсуждениям; тем более, разменивать свои впечатления от Евы на мнения какого-то безумца Лукашина, любителя продукции «детям до шестнадцати», ему не хотелось. Он долго молчал, потом пробурчал что-то на тему усталости и желания выспаться.
Лукашин, как ни странно, понял.
– Ладно, чего там… Спи. Директор дал тебе на завтра выходной…
– В смысле? – невольно напрягся Антон, ожидая очередного подвоха, хотя до первого апреля было еще очень далеко.
– «В смысле…», – передразнил Лукашин. – Сколько тебе эта баба отвалила за работу?
– Шестьсот… - нащупал в кармане брюк деньги Антон. – Шестьсот пятьдесят. Тариф-то ночной… Завтра заеду, отчитаюсь в бухгалтерии.
– Сколько? – снисходительно сказал Виталий. – Шестьсот пятьдесят? Она потом двести долларов перевела на наш счет, да еще письмо с благодарностью для тебя накатала!
Антон едва не уронил телефон. Там точно было что-то не так.
– Двести баксов? – переспросил он. – И чем же она это объяснила?
– Тобой, уважаемый, – сухо ответил Лукашин. – И, я думаю, директор не поверит, что у тебя с ней ничего не было. Понимаешь… Если ты говоришь правду, а мне, можешь поверить, все равно, то она тебя подставила. Хотя, вероятно, она хотела, как лучше…
Верник молча нажал «отбой». Повертев трубку в руке, он швырнул ее на диван. Ох, уж эта Ева!..
Честно говоря, он ее не понял. Его работа явно не стоила двести долларов. Даже те деньги, что она заплатила лично ему – даже их, по большому счету было много. Оправданием сумме служило позднее время и установка лицензионной версии системы. А вот чтобы расстаться с той суммой, что она перевела на их счет после его ухода – для этого надо было иметь веские основания. Верник задумался, причем задумался всерьез и надолго.
Чем больше он размышлял над этим вопросом (пробираясь сквозь туманные красочные образы Евы, периодически всплывающие прямо у него перед носом), тем ближе становилась ему мысль о том, что дело в той штуке с телевизором, соединенной с компом парой проводов. Он вспомнил лежащую на полу у компьютерного стола присоску с электродом; эта таинственная фотомодель проводила эксперименты явно не над лягушками и собаками…
– А какого черта я сижу?!. – вдруг спросил он самого себя вслух. – Ведь вопросы решаются только тогда, когда на них действительно ищут ответы! Хватит теряться в догадках – моя «троянская лошадь» прояснит эту ситуацию.
Вытащив из «дипломата» ноутбук, Антон расположил его на диване рядом с собой, воткнул в порт «Зухель», соединил кабелем с телефонным гнездом, включил. Экран засветился, загрузка была очень и очень быстрой – директор не скупился на оборудовании для своих сотрудников, стремясь иметь все самое совершенное и максимально производительное.
Через три минуты он уже имел на своем компьютере адреса и пароли четырех почтовых ящиков Евы.
– Многовато, конечно, – пробурчал Антон, устраиваясь поудобнее и вспоминая все свои навыки, которыми он не пользовался – принципиально – уже около года. – Сначала получим все, что у нее там накопилось, а потом будем думать дальше.
Почты набралось достаточно – около двадцати писем, из которых только три были рекламным мусором, а все остальные содержали хоть какую-то информацию, касающуюся непосредственно Евы.
На одном из почтовых серверов содержались семь писем от некоей Марго, которая посылала их с завидным постоянством – каждый день в течение последней недели. Вполне возможно, что письма отправлялись планировщиком, так как текст они содержали один и тот же, время отправления совпадало с точностью до секунды.
– «Ева, Дик нашелся. Он в Киеве. Узнаю адрес – сообщу. Я с тобой. Марго», – прочитал Антон. – И так каждый день. А адрес-то она, похоже, так и не узнала.
Эти однотипные письма-близнецы почему-то привлекли внимание Верника своими подписями. «Марго» – это было точно так же необычно, как и «Ева». Когда он просмотрел оставшиеся восемь писем в других ящиках, то еще больше убедился в том, что его подозрения небеспочвенны – три из них были подписаны «Клеопатрой», два – «Мэрилин», а три последних содержали ники «Шарлиз», «Джина» и – самый необычный – «Ночной снайпер».
Все это напоминало прозвища людей, принадлежащих к какой-то загадочной организации. Судя по всему, они были объединены общим секретом, общим действующим лицом – Диком, который упоминался во всех письмах, кроме последнего от «Ночного снайпера».
– «Ева, будь осторожна. Ради меня. Все эти эксперименты ни до чего хорошего не доведут тебя. Но – благословляю. Ночной Снайпер», – трижды прочитал вслух это письмо Антон, пробуя его на вкус. Кто-то позаимствовал ник у известной рок-команды, трансформировав его в единственное число. Верник пытался понять, сколько среди пишущих людей лиц женского пола – ведь ник в Интернете еще ничего не значит. Пришел к выводу, что все могут быть и женщинами, и мужчинами; хотя на мужчину больше всего тянул неведомый «Снайпер».
Еще одно письмо привлекло внимание Антона – оно было написано «Клеопатрой» четыре дня назад и содержало всего три слова: «А вдруг получится?» Что именно должно было получиться у Евы такого, о чем переживали все ее друзья и подруги?
Вопросов накопилось намного больше, чем ответов. Вывод был пока только один – знакомая Антону Ева принадлежала к некоей группе единомышленников (Верник почему-то сразу стал грешить именно на организованность), занятой решением проблемы, которую перед ними поставил человек с ником «Дик», живущий в данный момент в Киеве. Больше пока выцарапать из переписки Антону ничего не удалось – вообще, ему здорово помогло то, что Ева не удаляла почту на серверах, а оставляла ее там храниться в течение как минимум недели. А ведь он мог наткнуться на пустые ящики, информация с которых давно превратилась в нули…
Верник сходил на кухню, приготовил себе яичницу с помидорами, вывалил ее на большую тарелку (никогда не мог есть со сковороды), вернулся назад на диван и принялся с аппетитом есть, выставив таймер на проверку ящиков Евы каждые десять минут. Он очень надеялся на свой «троян», который был обязан все письма, исходящие с компа Евы, дублировать и отправлять клон ему домой.
В течение часа не происходило ничего. Антон заснул с тарелкой недоеденной яичницы в руках. Потом пришло письмо от «Шарлиз». Звоночек, известивший о приходе почты, вывел Антона из дремотного состояния.
– «Какие планы? Я с тобой. Ты обещала сегодня. От меня – и от нас – что-нибудь нужно?» Она обещала сегодня… Что она обещала? – спросил сам у себя и у неизвестной «Шарлиз» Антон. – Сегодня… Сегодня… Сегодня! – осенило его. Поэтому она и заплатила такую кучу бабок! Сегодня она что-то должна была сделать – что-то, что без компьютера нельзя было выполнить ну никак!
Антон вспомнил, как Лукашин рассказывал ему о звонке Евы. «Не-сей-час!» – кричала она в телефонную трубку, видимо, плохо соображая, что разговаривает с диспетчером. Что-то очень и очень важное могло сорваться, не появись у нее в полночь Верник и не наладь он на компьютере операционную систему.
– Компьютер был нужен для управления установкой неизвестного назначения, – сам себе констатировал факт Верник. – Насмотревшись голливудских блокбастеров, я уже готов поверить в то, что она при помощи этой штуки навела на голову Дика спутник!
Бибикнул ноутбук. Письмо. От «Марго». Время другое. Размер – побольше раза в два. Что-то новенькое.
– Интересно-интересно, – прошептал Антон и раскрыл письмо.
– «Я помню твои способности, Ева. Вчера мне сделали предложение – наверное, я выйду замуж. Не хотелось бы тащить в будущее груз воспоминаний. Передай от нас всех Дику привет, да погорячее. Его адрес – shine_on_your_crazy_diamonds@mail.ua Твоя Марго», – Антон прочитал письмо и закрыл глаза.
– Что же такое должно произойти?! – спросил он у Евы, которая так и стояла все это время у него перед глазами. – Какой привет?
И в это время почтовый диспетчер «Мыши» сообщил о появлении на сервере двух писем от Евы. Письма, которые она отправила на адрес «сумасшедших алмазов». Письма Дику.
Антон смотрел на строку в диспетчере сообщений, читал адрес Евы, потом свой, потом заголовок, и что-то не давало ему покоя. Что-то, что скрывалось за краем окошка.
Причиной, вызвавшей раздражение Антона, оказалось время, ушедшее на продвижение второго письма с компа Евы на его собственный. Даже если учесть необходимый для сортировки на сервере временной промежуток – получалось все равно очень много, около десяти минут. Прежде чем получить письмо, Верник прокрутил строку. И просто обалдел – размер вложения, прицепленного к письму составил семьсот пятьдесят мегабайт.
– Она что, кино ему послала?! – искренне удивился он, поняв, что получить такой объем по модему просто нереально. А прочитать письмо очень и очень хотелось. Смирившись с тем, что второе письмо недоступно, он открыл первое.
– «Привет, Дик, – начал читать Антон. – Каким ветром тебя занесло туда, где ты сейчас? Работаешь? Отдыхаешь? Попробуй угадать, с кем ты сейчас имеешь дело? Чтобы облегчить тебе задачу, подскажу – с кем из семи? А ведь когда-то, ты должен это помнить, нас было двенадцать. Двенадцать молодых, наивных девчонок, приехавших покорять Москву. Пятеро остались на ее кладбищах навсегда. Я помню тебя, четыре с половиной года назад соблазнившего нас, дурочек с периферии, большими бабками. И знаешь, я благодарна тебе. Не знаю, что думают об этом Марго или Джина – скорее всего, они со мной не согласятся. Особенно Ночной Снайпер – та вообще готова была… Чтобы ты знал – это я вытащила ее из петли, я вызвала тогда «Скорую», это была я – Ева Браун. Никогда не могла понять твоей страсти к идиотским именам – что Клеопатра, что Мерилин. А уж несчастная Жасмин – помнишь, та, которая проглотила какую-то гадость, что расплавила ей живот?.. А ведь ее звали просто – Жанна. Из Коломны. Ей было двадцать два. Интересно, ты еще читаешь, или мое письмо уже ушло в «Trash»? Меня ты сделал Евой Браун, женой фюрера. Иногда я забывала, что Екатерина Беляева – это тоже я. Обычная девчонка из Самары, ставшая по твоей инициативе элитной проституткой…
Я думаю, что я смогла бы все это вынести – ради денег. Вообще, ради денег можно сделать и стерпеть очень и очень много; это я говорю спустя много лет после того, как прибыла в Москву на поезде с парой сотен рублей в кошельке. Но то, что ты сделал с нами – с Лизой Крапивиной (язык не поворачивался никогда назвать ее Шарлиз – просто Лизка, и все), с остальными…
Твой метод работы свел с ума пятерых из нас. Остальные получили душевные травмы, которые не залечит время. Эта электронная гадина, которая стоит у меня в углу комнаты, доставшись мне в наследство, периодически навевает всякие мысли. Знаешь, я научилась с ней работать. Я с ней подружилась – и поняла, почему ты так любил эти дурацкие клички. Ее я назвала Барби – чтобы проникнуться идиотизмом ситуации, как это делал ты, внушая нам, что мы являемся частью великой идеи, частью твоего грандиозного плана.
«Мститель» – так ты себя называл? Приглашал к нам сильных мира сего, подключал нас к этой проклятой Барби и записывал их эмоции на матрицы. А потом, когда они приходили снова, в момент оргазма усиливал его в несколько раз – до такой степени, что люди сходили с ума. Я никогда не забуду безумные лица мужчин, чьих имен я не знала, чьих судеб не ведала. Просто с некоторых пор я не занимаюсь сексом ни с кем, кроме себя самой. Я – это единственный человек, которого я точно не смогу сделать шизофреником..
Хотя… Ты знаешь, сегодня я узнала, что одну из нас посетило, наконец, обыкновенное человеческое счастье – она (не буду говорить кто, чтобы ты не мог излить свою злобу, способную материализоваться) – выходит замуж. И одновременно со мной произошло нечто подобное – сегодня в моей квартире был мужчина, взгляд которого запал мне в душу. Он не имел ко мне никакого отношения лично, обыкновенный мастер из компьютерного сервиса, но тем не менее – за последний год, что тебя нет в Москве после разоблачения суперпубличного дома, это первый раз, когда я обратила внимание на лицо противоположного пола.
Я хочу закрыть эту тему раз и навсегда. Я тоже готова забыть обо всем – но меня гнетет груз, что хранится на дне самого нижнего ящика моего трюмо в спальне. Твои диски. Наша любовь. Море любви. Я хочу вернуть их тебе.
Я сделала избранное – самые эмоциональные выдержки из наших экстазов. Последний – мой. Хочу, чтобы они были у тебя. Пока не знаю, зачем. Просто эта мысль давно уже гложет меня – отправить тебе твое оружие…
С их помощью ты ничего не сможешь сделать, ведь Барби стоит у меня в комнате, а нового адреса Евы Браун ты не знаешь – но они будут тебе напоминать о тех пятерых, что не вынесли испытания, и о семерых, что могут тебя достать и заставить пройти через то, что прошли твои жертвы. Я уверена – ты не пожалеешь ни времени, ни денег, и получишь этот файл. Успехов тебе, Дик. Помни о нас».
Антон ошалело смотрел в экран. Текст письма убил его наповал. Кибер-секс… Элитные проститутки… Дик – человек с гениальными способностями и страшными желаниями…
«Мужчина, взгляд которого запал мне в душу», – прошептал он строки из письма. И вновь перед ним встала Катя Беляева в розовом пеньюаре, женщина с именем жены Гитлера, сводившая с ума при помощи… Даже сложно сказать, при помощи чего.
– Но меня ты свела с ума безо всяких Барби, – сказал Антон сам себе.
Он протер глаза ладонями и задумался. Потом вызвал такси, поехал в сервис-центр и приделал к файлу Евы автостарт. А выполнив задуманное, купил большой букет роз, бутылку шампанского и поехал к ней домой.
* * * * *
– «…Я уверена, что ты не пожалеешь ни времени, ни денег, и получишь этот файл. Успехов тебе, Дик. Помни о нас», – человек за компьютером, словно сошедший с фотографии на стене в квартире Евы, закончил чтение первого письма и взглянул на второе, содержащее вложение в семьсот мегабайт с хвостиком.
Откинувшись в кресле, он понимающе покачал головой и улыбнулся.
– Это Марго нашла меня, – сказал он сам себе. – Она всегда была лучшей во всем, недаром ведь собиралась поступать куда-то на информатику… «Помни о нас». Я всегда помню моих девочек… Клео, Жасмин, Ева – я придумывал такие имена, чтобы секс с вами казался моим клиентам экзотикой. На это они обычно и клевали, недаром процент возвращения ко мне и к вам был необычайно высок – единожды испытав на себе ваши прелести и ласки, девять из десяти хотели вас снова… Конечно же, я получу этот файл. Меня не покидает надежда создать еще одну такую… Барби.
По выделенному каналу файл перетекал с огромной скоростью, через несколько минут Дик отключился от Сети, выбрал письмо с вложением и взглянул на него. Из маленькой скрепки в углу, символизирующей файл, выскочил прямоугольничек с красными буквами:
– «Щелкни по мне», – удивленно прочитал Дик и машинально нажал кнопку «мыши». На экране медленно проступила фотография красивой полуобнаженной женщины в сексуальном черном кружевном белье. А еще через секунду она рассыпалась на миллионы вращающихся точек, на бесконечно изменяющийся узор…
Дик застыл, зомбированный этим танцем взорвавшейся красавицы. Его начало понемногу трясти, на лице появилось некое подобие блаженной улыбки. Рука отпустила «мышку»; пальцы попытались расстегнуть «молнию» на джинсах – не получилось, но, как оказалось, это было и не нужно. Глаза были прикованы к экрану, дыхание стало частым, поверхностным, крылья носа затрепетали – часто, как мотылек. Спустя минуту его настиг мощный оргазм, спровоцированный самораспаковавшимся файлом Евы Браун; внезапно он захрипел и обмяк в кресле. Правый глаз налился красным, угол рта повис, как парус в безветренную погоду; изо рта неконтролируемо потекла слюна.
Дик около минуты медленно сползал с кресла, потом вся правая половина тела, отказавшая в результате кровоизлияния в мозг, потянула его камнем к полу. Он упал рядом с компьютером лицом в ковер; через несколько часов внутричерепная гематома убила его совсем. На экране медленно растаяла красавица в черном белье…
* * * * *
Конечно же, она впустила его. Они выпили шампанское, потом она ушла в ванну Евой Браун, а вышла оттуда Катей Беляевой.
Пока она подставляла свое красивое тело струям прохладной воды, Антон осторожно снял со стены фотографию Дика и опустил на пол.
А потом было МОРЕ ЛЮБВИ…
—
Вернуться к рассказам.