Немного об Эсти Лаудер
Remember when you were young
You shone like the Sun
Shine on, you crazy diamond!
«Pink Floyd»
«Wish You Were Here» — «Shine on you crazy diamond»
В тот день, внешне ничем не примечательный, произошло событие, которое коренным образом изменило жизнь Борьки Громова. Событие, доселе с ним не происходившее никогда и ни при каких обстоятельствах — судьба спасала его и оберегала самым щедрым образом. Сам Борис случившегося никоим образом не ожидал, об этом не мечтал и не предполагал, что такие вещи могут обрушиться именно на ЕГО голову.
В тот день Громов впервые в своей достаточно длинной двадцатипятилетней жизни ПОЛУЧИЛ ПО МОРДЕ.
Случилось это самым неожиданным образом. Борька сидел дома в своем любимом кресле за своим любимым компьютером и резался в свой любимый третий «Warcraft». События развивались достаточно удачно, армия людей, возглавляемая Артесом, выигрывала битву за битвой, зарабатывая очки и набирая силу; города росли на глазах, золото текло рекой. Правда, он чего-то там переборщил с численностью, вляпался в огромные расходы — но в общем и целом перевес был на его стороне.
Звонок в дверь заставил его вздрогнуть — этот звонок был ИЗ ДРУГОГО МИРА, из мира людей, которые не ходят боевым порядком, не добывают золото, не пользуются заклинаниями и не рубят Нежить пачками, устилая ими дорогу позади себя. Громкий звук, требовавший открыть дверь, повторился. Борис с сожалением оторвался от игры — ощущение было не из приятных, будто окатили холодной водой. Крутанувшись в кресле, он глянул в коридор, где еще гудел в воздухе звук дверного звонка:
— Ну кто там еще? Никого же не жду…
Встав из-за компьютера, он подошел к двери и в глазок увидел на площадке достаточно возбужденного Коляна из сороковой квартиры. В этот момент где-то внутри кольнула игла сомнения. На дворе зима, холодина, между их подъездами около пятидесяти метров — а Колян стоит в одной футболке и потирает ладони… Но руки уже сами щелкнули замком и стянули цепочку; дверь приветливо распахнулась.
Коля, действительно, был одет далеко не по сезону — то, что не было видно в глазок, оказалось шортами по колено и домашними тапочками.
— Ты чего? Лето, что ли, наступило? — скорчил удивленную гримасу Борька, даже забыв предложить гостю войти. Колян коротко кивнул и зарядил Громову с правой прямо в челюсть; когда Борька загрохотал костями по коридору, он сделал шаг в квартиру, наклонился над упавшим, который в эту секунду, ничего не понимая, держался одной рукой за быстро отекающую челюсть, а другой пытался поднять себя, опираясь на трюмо.
— Если еще раз, гад… — занес над Громовым кулак Колян. — Если ты…
Больше он ничего сказать не смог, только нависал над Борькой и громко сопел. В глазах его мерцали огоньки злобы. Громов с ужасом понимал, что сейчас прилетит еще одна подача.
— Ты… Ты чего? — повторил он свой вопрос Николаю — но уже вкладывая в него другой смысл, соответственно ситуации. – Переиграл, что ли?..
Колян скрипнул зубами:
— Ты хоть знаешь, гад, сколько ремонт будет стоить?
— Какой? — Борька немного отполз назад, к стене, чтобы между ним и Коляном образовался достаточно безопасный зазор. — Ты врубаешься, что ты мне по морде треснул?
Говорить было больно — Громов продолжал держаться за скулу и угол челюсти, понимая, что на лице только что появилось нечто, чего там раньше никогда не было. Шишка, быстро набухшая и крайне болезненная, изменила его лицо, перекосив в сторону.
— Это еще мало, сволочь! — зло буркнул Николай, встав над Громовым. — Надо было тебе нос сломать! Ты понимаешь, что ты наделал?!
Николай во дворе и в институте прослыл довольно бесшабашным парнем — поэтому Громов, услышав про сломанный нос, решил, что еще не все закончилось, поэтому осторожно спросил:
— Ты можешь объяснить?..
— Нет, это ты мне объяснишь! Базу данных мне написал к экзамену?
Борис кивнул.
— Перекачал ко мне?
Громов кивнул снова.
— Чего ты мне на комп засунул, когда я выходил на кухню за пивом?
Борька вытаращил глаза на Николая и даже убрал руку от лица:
— Куда я засунул? Чего ты мелешь?
Колян с хрустом сжал кулаки. Громов дернулся вбок и поспешил сказать:
— Да ты говори, что там случилось, а не кулаками маши! Может, еще исправим…
— Так это ты?! — заорал Колян на всю квартиру. – Лучше сознайся, а не то…
— Да не я, не я! — засучил ногами по полу Борька, не понимая, что дальше стенки не уползешь. — Ничего… И не я!
Николай прищурил глаза, рассматривая жертву, поверженную на пол, словно сквозь прицел:
— Тогда почему?..
— Что? — напрягся Борька. — Что-то с компом?
И вот тут Колян засомневался — впервые с той секунды, как заехал Громову в челюсть. Засомневался, причем настолько убедительно, что Громов понял — кризис миновал. Почти миновал. А сейчас начнется конструктивная беседа о том, что произошло с машиной Николая после того, как он сходил на кухню за пивом.
Сутки назад Громов закончил писать базу данных для Николая — у того предстоял какой-то зачет, преподаватель очень любил Паскаль и всех напрягал на тему Delphi. Сам Колян был по каким-то причинам не особенно логичен, выстроить что-то больше, чем таблица умножения, не мог, да и не хотел, в связи с чем покупал у Борьки экзаменационные творения за хорошие деньги. Сегодня Громов пришел к Николаю домой, переписал базу и исходные тексты на компьютер бездарного третьекурсника, объяснил вкратце, что нужно и что не нужно показывать преподавателю, получил свои рубли, врезал баночку «Клинского» и отправился домой спать — слишком уж много времени отнимала любимая игра. То, что кроме этой трижды проклятой базы данных, на комп к Николаю не попало ничего лишнего — в этом Громов был уверен на сто два процента.
— Вставай, одевайся, — сухо сказал Колян. — И мне дай чего-нибудь накинуть, а то я вылетел в чем был — а там мороз под минус двадцать…
Громов натянул свитер, надел вязаную шапочку, протянул Коляну меховую куртку, в которую тот завернулся с таким блаженством на лице, что Борис даже немного пожалел о ней. Пробравшись от подъезда к подъезду по свежевычищенной дорожке, они оказались в квартире у Николая. И уже на пороге Громов понял, что что-то не так.
Отчетливо пахло дымом. Так пахнет проводка, которая медленно тлеет в стене от перепадов напряжения. А еще пахло сыростью — так, как пахнет обычно на пожаре после того, как бушующий огонь зальют сотнями кубических метров воды. Правда, интенсивность запаха соответствовала пропорциям квартиры Николая — вряд ли здесь в ход пошло больше пары литров воды из-под крана.
Хозяин на ходу скинул куртку, она свалилась на пол; Громов машинально поднял ее, повесил на вешалку, после чего стянул с головы шапочку и сунул в карман. Заходить в комнату, а тем более увидеть там что-то, до глубины души потрясшее Николая, не хотелось. Колян первым ступил туда, где под столом возле стены стояла его проблема, оглянулся и зло зыркнул на Борьку:
— Чего встал? А ну, давай сюда!
Громов нехотя повиновался. Его удивленному взору предстал закопченный компьютер Николая — серый, офисного цвета корпус был разукрашен дымными языками в лучших традициях экстремального моддинга. На полу под ним красовалась большая лужа воды; периодически с корпуса срывалась капля и падала в нее, разгоняя маленькие волны. В комнате запах гари чувствовался острее.
Колян застыл в нескольких шагах от испорченной машины и качал головой, издавая нечленораздельные звуки. Борька понял, что пока лучше не приближаться. В мозгу вихрем проносились массы самых невероятных причин происшедшего — начиная от обычного перепада напряжения, заканчивая какими-то жуткими виртуальными картинами нападения из Интернета.
Пауза затягивалась. Громов не стремился первым зажать вопрос; Николай, похоже, не мог вымолвить ни слова, вся его экспрессия вылилась в один удар в челюсть десять минут назад. Внезапно у Коляна будто включили звук:
— И ведь там «Пень» четвертый, твою мать… Сколько бабок… Там «мамка» такая… такая… Чтоб ты…
Тем временем Борис не мог отвести глаз от компьютера. Подобного он не видел никогда.
— Как это случилось? — спросил он у Николая, постепенно забывая о том, что совсем недавно тот был готов побить его достаточно крепко. — Что ты делал в тот момент, когда…
— Модем… Какой модем!.. — продолжал причитать Колян, не слыша ничего вокруг.
— Да подожди ты, — не выдержав этих соплей, перебил его Громов. — Тащи фен, сейчас разберем, просушим и узнаем, чего у тебя там взорвалось.
Николай поднял пустой, растерянный взгляд на гостя (совсем не такой, как тогда, с занесенным кулаком), потом послушно поплелся в недра спальни родителей и вернулся с огромным «Брауном» в руках. Откуда-то взялась отвертка; ящик был извлечен из-под стола. Громов, не замечая, как постепенно весь покрывается копотью, размазывая ее то по рукам, то по лицу, окрутил крышку, заглянул внутрь и увидел расплавленную видеокарту.
На плате не просто перегорел мостик, не просто расплавились конденсаторы — она целиком превратилась в потекшую массу, на которой сложно было разобрать — где память, где процессор, где радиатор. То, что это видеокарта, говорил только порт, в который она была вставлена — иначе не разобрались бы без бутылки.
Все остальное при беглом обзоре было исправным — но закопченным до неузнаваемости. Громов включил фен, дунул горячим — постепенно внутри стало сухо. Карта, на удивление, извлеклась с первого раза — порт оказался целым, не оплавленным. Борька покрутил ее перед глазами и спросил у Николая:
— Так что ты с ней делал? В микроволновку засунул?
У хозяина треснули костяшки на пальцах рук — так резко и сильно он сжал кулаки, буквально ввинчиваясь грозным взглядом в Борьку.
— Да ладно, чего ты! — отодвинулся немного в сторону Громов и задумался. Потом встал, сбегал домой, принес исправную видеокарту, довольно старую, но для проверки компьютера подходящую. Включили — работает.
Николай немного успокоился. Увидев, что по экрану бегут строки тестовых таблиц, он расслабился, глубоко вздохнул и шлепнул Громова по плечу:
— А жизнь-то налаживается! Хотя на видеокарту я попал…
Спустя некоторое время из разговора стало ясно, что компьютер решил испортиться именно в момент запуска той базы данных, которую вчера Громов установил Николаю. То есть — щелчок по значку, экран замерцал, погас, а потом снизу, из-под стола, потянуло дымком.
— А если просто совпадение? — пожал плечами Громов. Ему уж очень не хотелось в глазах соседа выглядеть каким-то вредителем, который уничтожает компьютеры как вирус «Чернобыль» — на уровне железа. — Ну, время просто пришло…
— Какое время?! — возмутился Николай. — Какое, нафиг… Я карту взял три недели назад, чего ты мелешь!
— Может, дядюшка Ляо на коленке что-то не то спаял… — неуверенно защищался Громов, почему-то вдруг поняв, что Николай станет требовать деньги на видеокарту именно с него — то есть, гонорар придется вернуть; может, еще и доплатить придется.
— Да что ты юлишь, хакер?! — возмутился хозяин погибшего компа. — Может, мне машину какому-нибудь зубру показать, чтоб он ее прошерстил вдоль и поперек и нашел твои подлянки?
Борис хотел ответить что-то дерзкое и обидное, но почему-то смолчал. Он вдруг подумал, что кроме него самого, никто не сможет лучшим образом изучить компьютер и найти причину.
— Давай, покажи мою базу, — махнул он рукой обреченно и, как показалось Николаю, сдаваясь и признавая свои злобные происки. — Давай-давай, я посмотрю, тебе покажу… Если хочешь, у тебя на глазах все выпотрошу, весь комп.
— Чего показывать, сам знаешь, где лежит, — буркнул Николай. — Смотри, да только ничего больше не делай.
Громов взял в руки мышку, залез в нужные каталоги, открыл исходники; текста набралось прилично, прокручивал он его долго, периодически вздыхая от того, что ничего не мог понять. Ничего предосудительного не попадалось.
Внезапно его посетила мысль, что строки, которые он видит сейчас на экране, выглядят достаточно странно. То есть — все вроде бы в порядке, все на месте. Запустил компилятор — ни одной ошибки, так и есть. Да он и был в этом уверен на сто два процента — прежде чем взять деньги за свою работу, Громов тщательно изучил внутри базы все, что только можно было. Однако отсутствие ошибок еще не говорит о наличии чего-либо деструктивного внутри самого кода.
Он поднял глаза на Николая. Тому уже порядком все надоело, он отошел в сторону, сел на подоконник и наблюдал за происходящим издали. Судя по всему, он уже в уме выбирал себе новую видеокарту из прайс-листа какой-нибудь достаточно престижной конторы.
«Благополучненький такой, — с изрядной долей злобы подумал Громов. — «Пентиум-четыре», все дела!.. Вот, зачет купил… Придет время, он диплом купит. Правда, потом хуже будет — на работе ведь все деньгами не измеришь».
Он снова перевел взгляд на экран и поразился тому, что увидел — в длинном ряду кода, обрабатывающего запросы к базе, в самом его конце, были строки, которых не было… То есть, которые он не мог написать сам — потому что не понимал их смысла. Они не имели к работе базы никакого отношения. Громов смотрел на них и удивлялся той логике, которая была способна создать подобную конструкцию. Складывалось впечатление, что эти строки включены в код с одной лишь целью — допустить старт приложения и уничтожить его. Правда, мысли об уничтожении посетили Громова только в связи с тем, что рядом с ним на столе лежал кусок расплавленного тексталита — а в принципе, все могло быть иначе.
Борис осторожно хмыкнул, боясь привлечь внимание Николая; потом подумал о том, сохранил ли он исходные коды на своем компьютере; успокоил себя тем, что никогда ничего не удаляет без особой необходимости. «Дома надо будет обязательно посмотреть — повнимательнее…» — решил Громов. Вот только откуда взялись эти хитрые строчки? Николай? Вряд ли — он ведь потому и обратился за помощью к Громову, что сам не мог правильно расставить и пары операторов без ошибок. Ну не умеет человек мыслить логически!.. Кто-то еще? Тут уже посложнее, но тоже — скорее всего «нет». Слишком мала вероятность, что к Николаю в гости ходит несколько человек, способных к осмысленному восприятию хоть какого-нибудь языка программирования; скорее, его друзья замечательно разбираются в современной музыке, ночной жизни города, легких наркотиках, но только не в Паскале.
Тогда откуда? Допустить, что Громов сам их набрал — но это значит признать за собой некие провалы в памяти, возможность впадать в неконтролируемый транс; чертовщина какая-то!
Ответа не находилось; просто было ясно, что дело именно в этом участке кода — это он сумел расплавить видеокарту, тут Борис не сомневался. Вот только что теперь с этим делать? Громов размышлял недолго.
— Ты знаешь, Николай, мне надо домой сходить, — сказал он хозяину. — Кое-что посмотрю по книжкам, позвоню своим друзьям — может, у кого были такие случаи. Ты особо не беспокойся — сейчас комп работает, карту я тебе пока оставляю. Только квартиру проветри, а то как-то неуютно.
Николай недоверчиво посмотрел на Громова, но уйти позволил — повода держать его у себя дома рядом с закопченным корпусом явно не было.
— Только базу больше не запускай, — стоя в дверях, оглянулся Борис. — Будем считать, что вся бяка оттуда пришла. И я вот подумал — дома нужен огнетушитель.
— Да пошел ты! — протянул руку к замку на двери Николай. — Сглазишь еще…
Громов кивнул, вышел на площадку и медленно стал спускаться. Перед глазами стояли те самые строчки кода, которые невесть откуда взялись в его такой стройной и логичной базе данных. Выйдя на улицу, он прищурился от ярких бликов, бросившихся ему в глаза с недавно выпавшего снега, поднял глаза вверх, к окну Николая. Тот стоял и смотрел на улицу, не замечая Громова. Судя по всему, он размышлял — садиться ли ему за компьютер или нет.
— Лучше не стоит, — ответил сам себе Громов и направился домой. На своем компьютере он раскрыл код — строк не было. Излазил все вдоль и поперек — ничего, никаких следов. Стало как-то не по себе. Получается, он базу написал, Николаю перекачал, и там откуда ни возьмись — эти самые строчки вдруг и появились.
По памяти он записал их на бумажке — побоялся заносить в компьютер. Глядя на листик из блокнота, лежащий перед ним на столе, Громов задумался. Что это было? Код, возникший сам собой после переписывания базы на чужой компьютер. Код, уничтожающий железо — причем еще неизвестно, какова истинная сила деструкции. А если на основе этих строк написать вирус? Если этот код запихивать внутрь каких-либо программ и распространять — правда, пока непонятно, с какой целью и каким образом…
Открывались красочные перспективы. Борис захотел узнать побольше о возможностях найденного им кода. Залез в Интернет, в литературу — ничего подобного ни у кого никогда не было. Сама сборка отличалась какой-то неземной логичностью — словно операторы и символы приобрели новые значения, будучи собранными в эту конструкцию.
Четырнадцать строк. От «Begin» до «End» все очень просто — как бывает просто все гениальное, особенно если ты видишь готовый результат, а не сидишь много лет над работой, творя свое открытие. Привычные операторы, привычные действия — но в очень интересном порядке, в необычных условиях. И все, АБСОЛЮТНО все изменилось.
На столе перед Громовым лежало ОРУЖИЕ. Четырнадцать строк на листке бумаги. И когда он понял это, то выгреб из стола гонорар, полученный от Николая, отнес ему, молча вручил — хозяин сгоревшей машины так же молча принял. Потом вошел в комнату, включил компьютер («Я тут кое-что почитал, разобрался…»), стер те самые строки в конце программы, откомпилировал, запустил недрогнувшей рукой — все работало исправно.
Николай, сжимая в руке деньги, понимающе кивнул — дескать, я в тебе и не сомневался. Попытался сунуть обратно несколько купюр — Громов так же молча отказался, отстранившись на шаг. Пожав плечами, хозяин выпустил Бориса из квартиры, хмыкнул, пересчитал деньги и принялся обзванивать компьютерные салоны в поисках новой видеокарты.
Громов же, вернувшись домой, взял со стола листок, опустился в кресло и, поморщившись от боли, тупо пульсирующей в челюсти, задумался…
В голове вертелись такие названия, как «Аль-Каида», NASA, ФБР и иже с ними. Он видел себя за клавиатурой супер-компьютера, рассылающего по всему миру вирусы, напичканные деструктивным кодом; машины вспыхивали, плавились массивы данных, выходили из строя космические корабли и аэродромы, гибли бесценные агентурные данные и списки клиентов сотовых компаний; Борис управлял цивилизацией из сверхсекретного кабинета в подземном бункере, заставляя переводить на свой счет миллиарды долларов и карая непокорных своим бесцеремонным кодом. Власть вскружила ему голову; он закрыл глаза и, чувствуя, как приятно шуршит в руке бумажка с кодом, продолжал грезить хакерскими подвигами.
Точно так же в детстве он представлял себя крутым героем, когда мама отвела его в возрасте восьми лет на секцию карате и вручила тренеру на воспитание. Этим самым «крутым героем» в духе Джеки Чана он был ровно полчаса, пока шел к Дворцу спорта, в мечтах разбивая кирпичи и спасая одноклассницу Таньку, с которой сидел за одной партой, от хулиганов; уже через пять минут после начала тренировки он был жестоко избит каким-то зарвавшимся гадом на несколько лет старше, решившим опробовать знание новых приемов на новичке. Вернувшись с разбитым носом домой, он затаил злобу на весь мир; правда, эта злоба растаяла в течение следующей недели, дети обычно отходчивы, но желаний стать кем-то необыкновенным Громов больше маме не демонстрировал, боясь ее неуемной жажды реализовывать все на практике.
Когда в дверь позвонили, Борис заканчивал уничтожение секретных баз Саддама; его вирус, внедренный в самое сердце охранных систем бывшего президента, выведя из строя компьютеры, отвечающие за противовоздушную оборону, помогал войскам США навести ракеты на голову непокорного Хусейна. Вздрогнув от громкого высокого звука, Борис машинально сжал бумажку в кулаке, потом быстро осмотрелся, сунул ее в один из журналов, лежащих на столе и только после этого подошел к двери.
С некоторых пор (а если быть точнее, с сегодняшнего дня), он стал гораздо осмотрительнее при открывании дверей в свою квартиру. Рука легла на ключ, но Громов остановил себя и предпочел вначале спросить:
— Кто там?
Какой-то неотчетливый всхлип, непонятное бульканье.
— Чего? — не понял с первого раза Громов, посмотрел в «глазок», никого не увидел, но присутствие кого-то на площадке не покидало его. Потом, присмотревшись внимательнее, он понял, что этот «кто-то» стоит, прислонившись к стене рядом с дверью то ли лбом, то ли руками — по самому краю зрения было видно плечо всхлипывающего и булькающего человека; плечо периодически вздрагивало.
— Говорить будем, нет? — грубо спросил Громов, представив себе попрошайку, разыгрывающего жалостливую роль на тему «Поможите, сами мы не местные…».
— Боря… — услышал он знакомый до боли голос. — Боренька, открой…
И снова протяжный, горестный всхлип.
— Твою мать!.. — прошипел Громов, загремел ключами — и ему на руки упала Ленка. Она не просто плакала — она рыдала так, что плечо Громова, в которое она уткнулась, мгновенно стало мокрым. Борис затащил ее в квартиру — идти сама она явно не хотела, не могла, но и не сопротивлялась. Усадив ее в прихожей, он снял с нее шапку и варежки, машинально утерев слезы со щек — она вдруг вздрогнула и отстранилась.
Громов присвистнул и сел рядом с ней на пол. Под левым глазом у Ленки расплывался огромный синяк размером с пятирублевую монету. Отстранилась она от его руки, несомненно, из-за боли.
Возле ее зимних сапог постепенно увеличивалась в размерах лужа натаявшего снега, который Лена не отряхнула с ног. Она спряталась в ладони, заныла тонко и протяжно — со стороны могло показаться, что она эту лужу попросту наплакала. Борис хотел прикоснуться к ее руке — она не дала, цыкнула на него сквозь плач, потом, отвернувшись, начала раздеваться. Громов помог, принял из ее рук дубленку, шарф, расстегнул и стащил сапоги (тут она не стала противиться), провел в комнату, осторожно касаясь ее спины ладонью. Помог сесть на диван, она подобрала ноги под себя и тут же натянула на них плед; Борис почему-то боялся спросить о том, что произошло.
Внезапно мелькнула мысль: «Колян!» Громов потрогал ноющую скулу, попытался представить себе, как сосед решает продолжить мщение и подстерегает в полутемном подъезде подругу Бориса… Да нет, не может быть! Тот уже сегодня кулаки почесал, да и денег получил сполна!
— Что… случилось? — осторожно спросил он, понимая, что в ответ получит самую обыкновенную истерику. — Кто?..
Ленка махнула рукой — она явно порывалась рассказать, но дыхание было напрочь сбито плачем, она едва не задохнулась в попытках произнести хоть слово. Громов сбегал на кухню, принес минеральной воды. Лена схватила его жадно, припала к краю и, не замечая, что половина выливается из трясущегося стакана, осушила оставшееся до дна.
Пара шумных вдохов, беззастенчивая отрыжка (Ленку всю аж подбросило на диване от газа минералки). Она махнула рукой еще раз, будто извиняясь.
— Бо-о-рька-а… — заныла она. — Меня уволили…
— Ни хрена себе, — сказал Громов. — Теперь так увольняют? Это что, отметка о тридцать третьей статье?
Он указал на синяк. Лена поняла это, осторожно прикоснулась к левой щеке кончиками пальцев, поморщилась, потом полезла в свою сумочку, которую так и не выпустила из рук, вытащила косметичку. Зеркальце отразило зареванную девушку с багровеющим кровоподтеком. Лена в сердцах швырнула зеркало на пол; Борис успел подставить ногу, оно не разбилось.
— Говори, — коротко приказал Громов. — Что бы там ни было — я это так не оставлю.
Опустив глаза в пол, Лена горько вздохнула. Борис присел рядом, обнял за плечи, погладил:
— Ты расскажи, а я подумаю, что буду с этим делать.
Ленка кивнула.
— Помнишь, Боря, я пару лет назад работала в штабе флота?
Громов кивнул.
— Тогда я с отличием закончила курсы, а в штабе требовалась секретарша для командующего, — продолжила Лена. — Ты это, конечно, все знаешь, я тебе рассказывала. Но одного ты не знаешь — я тогда не сама ушла, меня выперли оттуда в десять минут…
— Какое это имеет отношение к происходящему? — непонимающе поднял бровь Громов.
— А вот такое, — уже окрепшим голосом ответила Лена. — Я всегда была хорошей секретаршей — в положительном смысле этого слова. Адмирал не мог нарадоваться, всегда все на своем месте, все контакты отлажены, все бумажки по полочкам, все файлы в своих директориях. К прессе с заявлением — «Леночка, напиши!». К матросским матерям с речью — «Леночка, отредактируй!». Короче, без меня ни шагу не мог ступить…
Громов чуть не сказал пошлость. Лена это почувствовала, покачала головой:
— Ему уже сорок шесть лет было, трое детей… Ты на меня не дави взглядом, он мне непристойных предложений не делал. Короче — все было замечательно. До поры до времени. Сам понимаешь, периодически я имела дело с секретными документами — не настолько, правда, секретными, у меня уровень допуска был так себе, копеечный. Но на компьютер к адмиралу частенько подбрасывали файлы, для чтения которых у меня не было прав доступа. Мне они были и не нужны, я не утруждала себя похищением тайн у государства; но черт возьми, когда в течение полугода тебе на экран периодически вылезает окошко типа «Ваших прав недостаточно. Введите пароль…» — волей-неволей это надоедает, как какая-то нехорошая игра.
Громов немного подобрался на диване; рассказ, конечно, никакого отношения к синяку на лице пока не имел, но мурашки по спине уже почему-то побежали.
— А тут случился тот самый кошмар на море — помнишь, конец августа двухтысячного, «Курск», все сошли с ума, в штабе суматоха, кучи телеграмм, сотни писем по е-майлу, зашифрованные протоколы, через мой компьютер перекачивалась такая масса информации, что я только и успевала фильтровать все по ящикам… Короче, все, чему ты меня в свое время научил, пригодилось как никогда. Я была и секретарем, и администратором… А секретная информация тогда шла сплошным потоком. К чему не прикоснешься «мышкой» — даже чтобы просто файл перетащить куда надо — комп уже ругается, личная почта адмирала, недостаточно прав!.. Ну я возьми и введи один раз первое, что на ум пришло…
Борис покачал головой. Продолжение казалось очевидным.
— И что же ты ввела? — наклонив голову к плечу Лены, спросил он.
— Я несколько раз слышала, как он с женой по телефону разговаривал… Представляешь, ее зовут так же, как меня, так он ее «Елочкой» называет…
— И что там было? — прищурился Борис. — Военная тайна?
— Ага, — кивнула Лена. — «На лодке живых нет…» И еще кое-что по части объяснений случившегося — мы потом все это через пару лет по телевизору услышали, один в один. Понимаешь — они сразу знали, что живых нет… И я знала… Глаза подняла — а он за спиной стоит…
— У него на компе, наверное, была какая-нибудь приблуда, оповещающая о доступе к секретному файлу. А поскольку он сам его в данный момент не открывал, то первое, что пришло в голову — выйти к секретарше и узнать, что происходит, — покачал головой Громов.
— Уж не знаю, что у него и где, но так страшно мне никогда не было, — взглянула в глаза Борису Лена. — Он меня за руку взял, поднял из-за стола, провел в какой-то кабинет, там неизвестный мне полковник с адмиралом двумя словами перекинулся, потом бумагу подсунули, я от страха подписала не глядя … А адмирал и говорит: «Только пикни, девочка… Замараю, не отмоешься». Представляешь? А был все время такой вежливый, обходительный… Короче, еще через десять минут принесли мою трудовую, где уже стояла отметка «Уволена по собственному желанию». Вот такая история…
— Я все понимаю, — согласился Борис, — но вот эта штука откуда?
И он в очередной раз указал на синяк на левой щеке.
— А я везучая, — с невеселой усмешкой ответила Лена. — В смысле прав…
— Шеф?.. — догадался Громов.
— Он самый. Почище того адмирала будет. Вот уж не думала, что в нашей конторе могут быть проблемы на уровне атомных подводных лодок…
Громов всем своим видом показал, что готов выслушать продолжение.
— Понимаешь, — после непродолжительной паузы начала Лена, — наверное, шефа привлекло то, где я работала раньше. Слава Богу, командующий флотом меня под статью не подвел, трудовая книжка чистая, у самого адмирала в референтах ходила… Подкупила я его этим, наверное. Ведь по работе я на фирме тоже с секретными документами сталкивалась, только секретность там другого плана — экономическая. Правда, и сетку админить мне там не пришлось, был на то человек поставлен; вот он-то и подкузьмил мне, кретин.
— Как?
— Знаешь, как говорят? «Если админ в девять утра на работе — значит, сервер упал». Так вот у него частенько бывало — падения эти самые. Любил он… Выпить. Шеф его держал ввиду исключительности этого человека — знания и умения его были на очень высоком уровне, не совсем он еще с катушек съехал. Вот и позавчера пришел — навеселе уже с утра. Входит ко мне и говорит: «Слышишь, Лена, все с шефом уехали на какую-то конференцию, а мне надо кое-что перенастроить, я ведь первого числа каждого месяца пароли меняю… Вот возьми бумажку, чтоб не забыть — тут у меня пароль для настройки записан, временный, иди к шефу в кабинет, включи там комп, я поработаю на сервере. Потом приконнектишься по этому паролю, я проверю политики…» Ну я пошла, наплевала на работу… Сижу, жду. Он мне кричит из своей комнаты — типа, давай. Я даю. Полчаса, час. Я уже все пасьянсы по двадцать раз сложила. Ни ответа, ни привета. Встала, пошла туда к нему. Он на стуле раскинулся, ноги-руки врассыпную — спит. Ну, я будить не стала… А он проснулся, да видать, забыл, что ни хрена не сделал. Собрался и домой утопал. А пароль так и остался — один на всех. Знаешь, какой? «Ведьма». Черт его знает, почему…
Громов сидел, не шелохнувшись. Такого подарка от админа многие хакеры в течение своей жизни не получают никогда. А тут на простую секретаршу свалилось все, что только можно унести…
— Я два дня с собой боролась. Все вспоминала, как тогда с «Курском» вышло. До сих пор не могу понять, как я не проговорилась за эти годы… Ну да ладно, это все лирика, как говорит один мой знакомый. Знаешь, мне все время, что я на фирме работаю, было интересно — что мы такое продаем, что начальство скоро на частных самолетах будет летать. И вот я думаю — хоть буду знать, за что сяду. Все-таки деньги шеф приличные давал, не по нашему нищему времени. Ну, я эту самую «ведьму» и запустила… В пару файлов заглянула — фигня какая-то, оплата счетов за свет, за воду, за телефон. Чего их секретить? Сначала подумала, что вообще ничего не найду — может, у самых секретных документов другое место хранения, другой способ доступа. Не угадала. Дальше полезла. А там… Все у меня под носом было.
— Что? — шепнул Громов, почему-то думая, что Ленка влезла в уголовщину.
— Алмазы.
— Что? — не сразу врубился Борис.
— Что слышал. Контрабанда. Судя по всему — не такая уж и великая, но тем не менее!
— Так вот этот фингал тебе за алмазы? — не понял Громов. — Он же тебя за них грохнуть должен был, дура!
— Ну я же сказала, что я везучая, — попыталась улыбнуться Лена. — Все криминальное к тому времени, когда меня застукали, я уже свернула. Поймал он меня на вот этих самых счетах, которые я забыла закрыть. Прям адмирал — из-за спины набросился! Только ничего он мне не говорил, просто ка-ак треснет в глаз! Потом еще в спину пихнул, я колготки под джинсами порвала-а… — и тут ее снова пробило; она зарыдала, заново переживая все то, что случилось у нее на работе — теперь уже бывшей.
Борис обнял ее, стараясь успокоить.
— Да-а, два раза по лицу за один день — многовато, — покачал он головой. Лена отстранилась немного, посмотрела на него непонимающе; сквозь слезы увидела припухшую скулу, вздрогнула от неожиданности. Громов рассказал ей обо всем — кроме кода неизвестного происхождения. Ленка прижалась к нему, пожалела. Борис, обнимая ее за плечи, думал, думал…
И когда она уснула у него на руках, он уже знал, что будет делать.
…Спустя двое суток после жестокого увольнения Лены в дверь фирмы «Мета-Транс» позвонил молодой парень далеко не мажорного вида — вся его одежда говорила о том, что достатком он не блещет. Секьюрити внимательно осмотрел его сверху донизу в щелку приоткрытой двери, хмыкнул и поинтересовался, чего парню надо.
— Я к вашему боссу — по части компьютерной безопасности, — достаточно развязно сказал парень. — Доложи, не пожалеете.
Тот доложил. Не быстро, правда. Ну, да он там в тепле — не понимает, каково на морозе стоять, с ноги на ногу переминаясь. Впустили. Длинный коридор, большие вазы с фикусами и пальмами — как на «Титанике». Один впереди пошел, в ухе пимпа с проводом куда-то за шиворот, второй остался у дверей — периодически прикладывался к «глазку» и чего-то шептал в воротник пиджака.
Громов шел, ни о чем не думая. все было им решено еще в тот день, когда Ленка рыдала на его плече. План поначалу казался фантастическим; при ближайшем рассмотрении Борис даже видел в нем абсолютно невыполнимые моменты. Но сейчас самым главным было — проникнуть в эту контору. Наспех сфабрикованные на компьютере диплом и трудовая книжка были, конечно, сыроватыми — но чем черт не шутит!
Пара поворотов, несколько закрытых дверей по обе стороны — что характерно, безо всяких на них табличек и даже элементарных номеров. В конце коридора — большая обитая темно-коричневым материалом дверь с бронзовой ручкой. Справа от двери — стол серого офисного цвета с монитором на нем. Стул у стены пустовал. Рядом с монитором, почти закатившись под него, лежала такая неестественная здесь губная помада. «Эсти Лаудер». «Здесь сидела Ленка», — догадался Громов. Тем временем сопровождающий остановился перед дверью, нажал невидимую Борису кнопку.
— Да, — раздался трансформированный динамиком голос откуда-то с потолка.
— Тот самый парень… По части компьютеров, — глуповато наклоняясь к двери, сказал секьюрити. — Чистый.
«Судя по всему, те кактусы и фикусы в коридоре не только для красоты, — понял Громов. — Наверняка, и металлоискатели, и еще что-нибудь от «жучков»… Серьезно здесь. Как еще Ленка сюда смогла устроиться в свое время?!»
Дверь тем временем открылась сама. «Зачем тогда ручка?» — удивился Громов, стянул с голову рэпперскую шапочку с надпись «Down Low» и вошел внутрь. Кабинет поразил отсутствием всяких излишеств, которыми современные хозяева жизни наполняли свои рабочие пространства. Ни тебе телевизора в полстены, ни шикарной мебели, ни картин — только рабочий стол, на котором удачно умещались «жидкий» монитор и телефон с факсовой приставкой. Предметом роскоши можно было с натяжкой считать президентский набор, состоящий из подставки для перьевой ручки, самой ручки, чернильницы, перекидного календаря — и все это было упаковано в красное дерево и венчалось маленьким гербом России со стороны, обращенной к вошедшему Громову. Первым впечатлением было — «Интересы государства здесь блюдут почище личных». Но Борис давно уже не доверял первым впечатлениям.
По ту сторону стола в кожаном вращающемся кресле с высокой (выше головы) спинкой тихо покачивался человек, который ударил Ленку. Громов сделал к нему навстречу несколько шагов, остановился посреди кабинета и картинно огляделся. В последнюю очередь он остановил свой взгляд на хозяине. Лысоват. Хмур. Очков не носит, но немного щурится («Не хочет показываться в очках перед своими сотрудниками, хотя дома, наверняка, напяливает их на нос, когда читает «Коммерсант»). Отличный костюм. Удачно подобранный галстук. Часы — золото. Запонки с камнями («Кто сейчас носит запонки?») Взгляд — пронзительный. Судя по всему, он просто обязан всех подозревать в причастности к миру спецслужб — если Ленка не ошиблась, здесь царит жуткий криминал.
— С кем имею честь?.. — спросил человек из глубины своего кресла. Борис ожидал чего-то вроде «В чем проблема, парень?», поэтому немного тормознул с ответом. — Говорить будем?
Громов кивнул, вспомнил синяк под глазом у Лены, скрипнул зубами и ответил:
— Я по поводу работы… Вот мой диплом, вот трудовая книжка…
Он протянул боссу картонки. Тот не взглянул на них; пришлось положить перед ним на стол. Все документы были оформлены на липовое имя, поэтому Борис не спешил представляться, прокручивая в голове ту легенду, которую создал себе сам.
— Откуда сведения о рабочем месте? — сухо поинтересовался шеф.
— Да, в общем-то… Знаю, что у вас админ любит за воротник закладывать. Откуда знаю — лучше не спрашивайте. У нас — у таких, как я — своя сеть общения, как говорится, «не Интернетом единым».
— То есть — ты его утопить пришел? — хмыкнул хозяин. — Странная у вас — у таких, как ты — профессиональная этика. Крайне странная…
— Что поделать, — пожал плечами Громов. — В наше время без работы никуда.
— Да уж, — покачал головой шеф. — Вот как выходит… Про порок нашего Алексея известно уже далеко за стенами учреждения. Это плохо, очень плохо. Учитывая особенности нашего… моего бизнеса. Значит, считаешь, что ты в сравнении с Алексеем — просто эталон порядочности, полное отсутствие вредных привычек, точность, аккуратность, пунктуальность и полный набор профессионализма?
Громов задумался на секунду, потом кивнул:
— Хотите проверить — проверяйте. Давайте, я ваш сервер грохну? Это в качестве теста подойдет?
— Меня, кстати, Виктор Петрович зовут, — почему-то вдруг решил представиться хозяин. Борис в ответ назвал свое новое имя из подделанного диплома. Встав из-за стола, босс подошел к Громову, остановился от него в трех шагах, взял его документы, внимательно изучил, потом состроил довольную гримасу и произнес:
— Ничего ломать не надо — слишком дорого будет стоить. А ты наглый, — удовлетворенно добавил он спустя пару секунд. — Будет несколько условий. Во-первых, есть документы, которые смотрю только я. Будешь давать всем пароли, можешь знать чьи угодно, но только не мой…
— Будете каждый раз сами вводить? — ухмыльнулся Борис.
— Если будет надо — даже ночью сюда приду, — отрезал Виктор Петрович. — Во-вторых — не пытайся сам залезать туда, куда не надо. Работаем мы… С чем приходится. Очень много чего проходит через компьютеры нашей фирмы в течение дня. Ошибок быть не должно — это однозначно. Если хочешь, делай так, как привык сам, Лехину работу можешь похерить, он считай что уже уволен. Сколько тебе надо времени?
— День. Максимум два, — уверенно произнес Борис. Он понятия не имел, что там нагородил низложенный администратор сети, но дольше он тут задерживаться не собирался. Виктор Петрович протянул руку к селектору, что-то нажал, сказал пару ласковых в адрес Алексея («Бедный парень, я его даже не видел, — почему-то вдруг пожалел его Громов. — Но если бы он тут чего-нибудь спьяну напортачил, то его, наверное, очень быстро бы в цемент закатали… Будем считать, я его спасаю!»)
— Все, — коротко сказал он, вновь повернувшись к своему новому работнику. — Можешь идти на свое место. По коридору третья дверь налево…
Громов чуть не сказал «Я знаю», но вовремя прикусил язык, просто кивнув головой.
— Да, и еще, — спохватился Виктор Петрович, когда Борис уже был готов развернуться и идти. — У меня тут секретарша… Понимаешь… Забеременела, черт побери, не вовремя. Короче, если что — поможешь кое-что набрать, позвонить… Ну, ты понял.
Громов чуть на пол не сел от подобного заявления. «Забеременела…» Ни хрена себе беременность! Но, с другой стороны, не будет же он каждому встречному говорить, что вчера тут одной девушке засветил в глаз. Борис кивнул еще раз, вышел в коридор и увидел как в дальнем конце двое секьюрити под руки выводят человека, подающего вялые признаки жизни в виде шевеления руками и громкого сопения. Это покидал свое рабочее место ничего не понимающий Алексей.
Борис вошел в кабинет, присел на стул у входа и огляделся. Сразу в глаза бросилась пустая пивная банка, валяющаяся под столом. «Почему серьезная организация держала на работе такое убожество? — подумал Борис. — Ведь он, по определению, был едва ли не самым слабым звеном — и Лена это доказала, да еще какой ценой».
Компьютер стоял в углу. Пыльный стол, вращающийся стул с накатанными по полу следами от компа к мусорной корзине и к окну — судя по всему, когда нечего было делать, Алексей разъезжал по своему кабинету с банкой пива в руках, периодически выглядывая в окно. Короче, весело ему тут было.
Громов встал, подошел к рабочему месту администратора, опустился в кресло, положил руки сначала на блестящие от частых прикосновений подлокотники, потом на клавиатуру. Конечно, за компьютером он чувствовал себя гораздо увереннее, но все-таки не настолько, чтобы вздохнуть полной грудью и расслабиться. Он аккуратно прошелся «мышкой» над значками; нажимать ни на что не хотелось. Необходимо было время — свыкнуться с мыслью, что он стал на пару дней админом некоей криминальной конторы и взял на себя смелость кое-кому отомстить. Отомстить по-крупному.
И он оттолкнулся ногами от пола и отъехал к окну.
Сквозь заиндевелое окно открывался неплохой вид на прилегающий садик, усыпанный снегом; аккуратно постриженные и замерзшие кусты, прокопанные дорожки… Но как не хотелось Борису романтики для того, чтобы встряхнуться, отвлечься, его глаза увидели только витые решетки забора по периферии сада до видеокамеры на них, поблескивающие яркими красными точками. В общем, пасли тут по-серьезному.
Подкатившись назад к компу, Борис решительно залез во внутренности сети конторы. Вначале ему были нужны эти чертовы алмазы. Он просто взял и через «Поиск файлов» ввел слово «алмаз» в качестве ключевого (чтобы особенно не париться с падежами и числами). Машинка зашуршала; судя по всему «железо» там было слабенькое, скорость обработки была не ахти какая. Громов особенно не надеялся на быстрый результат поиска, поэтому встал, подошел к двери, выглянул в коридор. Никого.
Вернулся на место. Комп пока ничего не нашел. «Неудивительно, — подумалось Громову. — Я не такой везучий, как Лена. У той все сразу — и «Елочка», и «Ведьма» с алмазами…» А хотелось бы побыстрее.
Громов вообще рассчитывал, что уложится в несколько часов, про двое суток он сказал так, на всякий случай. Поиск тем временем продолжался; судя по всему, сервер уже молотил по винчестерам машин, подключенных по локальной сети — скорость запросов немного, но все-таки упала и стала просто черепашьей в сравнении с третьим «Пнем», который стоял у Бориса дома. По прежнему — ни одного найденного совпадения.
В коридоре раздались приближающиеся шаги. Борис быстро свернул окошко поиска, ткнул не глядя куда-то в «Администрирование», вытащил на экран что-то уж очень заумное и принялся внимательно разглядывать. В кабинет вошел шеф.
— Ну, как хозяйство? — спросил он, так же, как и Борис, сразу заметивший банку из под пива. — Не твоя? — кивнув на нее, уже строже произнес он.
Громов откатился немного назад, шутливо поднял руки над головой:
— Не дай бог, начальник!.. Да нет, что вы — прийти на смену алкашу и через десять минут попасться на том же самом? Ну, через пару месяцев еще куда ни шло.
Виктор Петрович посмеялся — достаточно натянуто, как актер на встрече с изрядно поднадоевшими зрителями.
— Ну-ну, — похлопал он по плечу Бориса. — Музыку любишь? — внезапно спросил он.
Громов, честно признаться, не ожидал подобного вопроса.
— Вообще-то, да, — но смотря…
— Смотря какую? — договорил Виктор Петрович. — Всякую. Но это я так спросил, не обращай внимания. Ладно, не буду мешать, работай. Я думаю, у Алексея не все здесь было хорошо…
Громов согласно кивнул и принялся с умным видом нажимать на кнопки на экране монитора. Начальник понаблюдал за его работой со стороны в течение пары минут, судя по всему, ничего не понял — а Борис у него на глазах, не зная, чем заняться, шарился по реестру, заменяя те значения, которые знал, на необходимые. Работы было, действительно, непочатый край.
В какой-то момент Громов вдруг понял, что эта самая работа захватила его полностью — он на самом деле погрузился с головой в конфигурирование сервера. Делая все так, как умел только он — по принципу «максимально безопасно и максимально быстро» — он вдруг заметил, что на панели задач давно мигает оранжевым светом сложенное окошко поиска, сигнализируя о том, что все закончено.
Борис ткнул в него «мышкой» — окно послушно развернулось. «Файлов найдено: 1».
— Негусто, — сам себе тихо сказал Борис, прочитал полное имя файла и присвистнул.
— «Свети, мой сумасшедший алмаз», — произнес он вслух. — Эх, Леночка, Леночка, угораздило же тебя — слово на компе встречается в единственном числе, но ты и тут по части везения опередила всех. Никогда не любил идиотские переводы. Но, с другой стороны, иногда полезно знать, что скрывается за всеми этими «I love you» и прочей английской дребеденью.
Борис размял пальцы над клавиатурой, наморщил лоб, что-то вспоминая, потом практически одной пулеметной очередью ввел в поле поиска: «Pink Floyd». После чего отъехал на кресле на середину комнаты и пропел, перевирая мотив:
— We don’t need no education…
Кресло довольно невесело отозвалось ему своим скрипом. А тем временем в окошке поиска огромным списком выстраивались какие-то файлы. Громов решил дождаться конца процесса, встал, отошел к раковине, ополоснул лицо ледяной водой. Кое-что в его голове стало проясняться насчет этой конторы и Ленкиных «алмазов». То, что здесь этими самыми алмазами не торговали, Громов уже не сомневался. Но свою догадку он отложил до того момента, как закончится поиск.
Сервер бибикнул. Борис подошел, взглянул. «Файлов найдено: 168» Ну еще бы — перед ним в окне поисковика была почти вся дискография «Pink Floyd» в формате MP3 — том самом формате, который перевернул в Сети представление об авторских правах.
— Вот какими алмазами вы здесь торгуете, — понимающе покачал головой Борис. Потом внимательно просмотрел папки, куда получить доступ можно было при помощи Лехиной «Ведьмы», которая продолжала довольно удачно фигурировать и после ухода ее создателя. Нашлись и те файлы, за которые пострадала Лена — счета за коммунальные услуги, свет, телефон, Интернет и много чего еще интересного. Судя по адресу, помещение, которое наматывало все эти рубли и киловатты на себя, находилось в одном из отдаленных районов города.
— Вот ты почему про музыку спросил, — потирая руки, злорадно сказал Громов. — Тут ты прокололся. Просто у кого что болит… Ну и химичил бы со своей музыкой, гад, но зачем же девчонку бить!
«Ведь мог же этот Виктор Петрович, чтоб ему только «Ласковый май» всю жизнь слушать! — ведь мог же он спустить все на тормозах, даже сказать Лене часть правды; не думаю я, что она стала бы специально копать под своего шефа. Сейчас каждая вторая фирма на своих плечах половину Уголовного Кодекса носит, и об этом многие подозревают, но ведь молчат — потому что их «алмазы» при ближайшем рассмотрении ни на что не тянут! Ну уволил бы тебя, дурочка… Но за что же ты, сука, по лицу ее!»
Руки нащупали в кармане листок с заветными строками. Громов извлек его из глубин внутреннего кармана, развернул. На обратной стороне был написан адрес файлового сервера, с хозяином которого договорился вчера — теперь он имел полную свободу по заливанию на него любой информации, за что, правда, нес полную финансовую ответственность –любое нарушение работы сервера по вине Бориса влекло за собой расставание с приличной суммой бабок. Громов уверил хозяина в том, что ничего криминального не будет, что информация будет храниться на его винчестерах всего-то пару-другую часов, в случае крайней необходимости — день. Получив скрытый от посторонних глаз личный каталог и записав пароль на подключение, Громов сейчас, сверяясь с листиком бумаги, претворял подключение в жизнь.
Пройдясь «Ведьмой» по нескольким папкам, Громов вытаскивал один за другим файлы, подтверждающие существование того самого здания, которое и давало фирме Виктора Петровича основной доход. Счета, фактуры, еще какие-то непонятные отчеты — все он сваливал в одну кучу, благо выделенная линия на высокой скорости справлялась с потоком информации на «отлично». Внезапно в ряде бесконечных цифр и балансовых смет он обнаружил документ, указывающий на то, что это самое здание — бывший цех по ремонту аудио- и видеоаппаратуры — снесено еще три года назад по плану реконструкции и перепланировки городских территорий. «Да-а, — пожал плечами Громов. — Дома уже три года как нет — а за свет и телефон платят исправно, и хоть бы кому в голову пришло сопоставить… Хотя — бардак он и есть бардак».
— Неужели Алексей всего этого не видел? — вслух произнес Громов и машинально оглянулся. — Все как на ладони. Вот еще тоже мастер — ведь замели бы вместе со всеми.
Поток файлов не иссякал. Громов понимал, что перекачать все он просто не в состоянии — время от времени выскакивали предупреждения о запрете доступа, а пароли Леха унес вместе с пивом, которое плескалось у него в мозгах. Периодически он попадал в каталоги с названиями «Accept», «Garbage», «Газманов», «Фабрика звезд» — фирма Виктора Петровича не гнушалась ничем. Самое интересное, что когда Борис попытался просмотреть содержимое этих каталогов, то у некоторых российских исполнителей он обнаружил хиты, которых еще не было в продаже. Судя по всему, неплохая агентура работала на контору, имея прямой доступ к студиям звукозаписи; новые песни скупались еще в сыром виде и выдавались за оригиналы — что-то вроде экранных копий, снятых с экрана телевизора, отчего изображение в них казалось натянутым на мячик.
— Значит, вот чем ты промышляешь, — бурчал себе под нос Громов. — Цех по записи контрафактной продукции. Новый альбом Аллы Пугачевой… Да его еще нигде даже не рекламировали! Сборник ремиксов Селин Дион — кто у нее отличит оригиналы от ремиксов, кроме меломанов! Конечно, ты у нас определяешь вкусы в этом городе — кому чего слушать и в каком качестве. То-то я смотрю — как ни купишь диск, то он скачет, то песни некоторые не дописаны! А ты, наверное, девяносто процентов рынка в городе контролируешь, судя по твой фонотеке…
Виктор Петрович не только умудрялся копировать существующие реальные образцы, но и создавал свои, изучая вкусы и спрос у молодежи. Его подпольная фабрика в несуществующем цехе производила столько продукции, что Громов просто ужаснулся тому денежному обороту, который проходил через компьютер, за которым он сейчас сидел.
— Ну-ну, — покачал он головой, постукивая пальцами по столу. — Таких, как ты, гад, надо наказывать.
Он вспомнил зареванную Ленку. Интересно, что ждало бы Бориса в случае разоблачения? Синяком он вряд ли бы отделался, скорее всего, до дома он сегодня точно не дошел.
Пока поток информации уходил в тайное хранилище где-то в подвалах города, Борис зашел на основной сайт инспекции по налогам и сборам, выбрал там региональное отделение и отбил им письмецо с точным указанием каталога, в котором будут храниться перекаченные документы, не забыв сообщить пароль на доступ.
Потом извлек из-за пазухи диск с последней версией Delphi, установил ее, набрал те самые четырнадцать строк, практически не заглядывая в листок — настолько они отпечатались в его памяти, откомпилировал, полученный файл вытащил на рабочий стол, обозвал его «ХОЧЕШЬ МУЗЫКИ, ПЕТРОВИЧ?» и уже собрался удалить среду программирования и уходить, как вдруг обратил внимание, что в коде, который он только что набирал своими руками и собирал в исполняемый файл, нечто неуловимо изменилось. С первого взгляда он сразу не понял — но когда увидел в строке состояния статистику, то понял — он имеет дело с чем-то сверхъестественным. СТРОК БЫЛО ВОСЕМНАДЦАТЬ.
Вроде бы все — то же самое. Пробежал глазами повнимательнее — увидел, что кое-что добавилось, кое-что изменилось. Само. Подумалось: «Меня так достал Колян со своей базой — и появились эти чертовы строки. Теперь Петрович достал мою Лену — и они растут как на дрожжах. Неужели — все дело во мне?»
— Самое интересное — я понятия не имею, как эта штука сработает, — шепнул Громов. — Вдруг эта программа теперь будет «Тома и Джерри» показывать круглосуточно… Короче, надо валить отсюда.
«Delphi» — Uninstall. Вытащил диск из привода, аккуратно разломил на несколько частей; не открывая окна, вытолкнул обломки в щель, из которой прилично поддувало морозом с улицы. Листок бумаги, вытащив из кармана коробок спичек, сжег. Через секунду понял, что не записал код в модифицированном виде. Аккуратно отворил дверь, огляделся. Охранника у двери отсюда не было видно. Громов вышел в коридор, посмотрел по сторонам и, воровато озираясь, подобрался к секретарскому столу, вытащил из-под монитора помаду и сунул в карман.
— Все-таки Эсти Лаудер, — сам себе прокомментировал этот поступок Громов, после чего пошел к дверям. Секьюрити злобно взглянул на него.
— Шеф приказал купить все, что нужно мне для продуктивной работы, — объяснил он свой уход. Охранник провел по контуру тела металлоискателем; приборчик аккуратно прогудел и пискнул зеленым.
— Ты что, думаешь, я компьютер в кармане выношу? — хмыкнул Борис. — Слушай, а то музыку любишь?
Секьюрити молча открыл дверь и отвернулся.
— Ну и ладно, — улыбнулся Борис, нащупал в кармане помаду и подумал: «Слава богу, она не железная!»
На улице было морозно, тихо, падал редкий снежок. Громов оглянулся на дверь фирмы, прищурился.
— Ну пока, — сказал он непонятно кому и пошел домой…
… Дежурный оператор налоговой полиции в течение дня получал достаточно много всяких посланий явно стукаческого содержания. Одни соседи доносили на других, пенсионеры на «новых русских», бедные на богатых, конкуренты друг на друга. Но то письмо, что пришло сегодня после обеда…
— Здесь что-то интересное, — говорил он начальству, прижимая телефонную трубку к уху плечом и не отрывая пальцы от клавиатуры. – Вы только пароль послушайте — «Елочка»…
Когда дверь в офис вышибли умелые бойцы из налоговой полиции, никакой толстомордый охранник был их не в состоянии удержать. Его просто смяли, как ненужную игрушку, уложили у стены лицом вниз и потребовали заткнуться в самой категоричной форме. Директор, услышав шум в коридоре, не стал долго разбираться, а сразу кинулся туда, где должен был, по его разумению, сидеть сейчас человек, который должен был замести следы. Но комната оказалась пуста, а на экране, в самом центре, светилась улыбающаяся рожица с подписью «ХОЧЕШЬ МУЗЫКИ, ПЕТРОВИЧ?»
— Твою мать, что делать?! — закричал он, слыша, как бойцы выносят двери в коридоре, блокируя все перемещения по офису. — Где эта падла?!
И он ударил по клавиатуре — кулаком, со всей силы…
Достаточно сильный взрыв снес несколько искусственных стен в конторе. Что-то из-под стола ударило директора по ногам и отшвырнуло к окну. Он ударился об радиатор отопления головой и на некоторое время выключился. Пришел в себя уже в машине, с наручниками и огромным багровым кровоподтеком на левой щеке…
Борис протянул Лене помаду:
— Держи. Все-таки «Эсти Лаудер». Как-никак я подарил… Елочка.
И она благодарно прикоснулась к его щеке.
—
Вернуться к рассказам.