Рассказы Niro → Атака на гипоталамус (начало)

Атака на гипоталамус (Начало)

1. Далеко.
   Миша хорошо запомнил тот комп, с которого все началось – 200-й «Пень» с шестнадцатью метрами оперативки, боронящий данные на маленьком винте в два гигабайта. Отец принес его в день рождения, совершенно неожиданно – просто втащил в квартиру две огромные коробки и несколько маленьких и очень маленьких. В больших оказались комп и пятнадцатидюймовый «Самсунг», в остальных – всякая мелочевка типа «мышки», клавиатуры, колонок и кучи гарантийных книжечек. В тот день ему исполнилось девятнадцать лет…

   Детство прошло без всяких «Думов», «Квейков» и иже с ними – тогда их еще просто не было (а может, и были, да только кто ж знал?). Отрочество немного запомнилось программой на Бейсике, которую удалось написать на школьных курсах по информатике в одиннадцатом классе – это был рисунок большой короны с острыми зубцами и появляющееся под ней слово KING; все это постепенно закрашивалось красным цветом, создавая иллюзию заставки какой-то фирмы или телепередачи. Преподаватель похвалил его тогда и записал исходник на дискету для других групп, занимающихся в этот день. Больше ничего примечательного не случалось до юности, замечательной поры студенчества, когда судьба, опираясь на его же собственную смелость (или наглость?), зашвырнула его в самый большой ночной клуб города и поставила к ди-джейской стойке.
   Как это произошло, он долго не мог понять сам – наврав с три короба о своих прошлых заслугах, которых попросту не было, он оказался за компьютерным пультом, на котором самым простым и понятным было включение в сеть – все остальное приходилось осваивать на ходу. Функции некоторых приблуд типа семпла он так до конца и не понял – коробочка для семплирования провалялась в подсобке почти год и так и не понадобилась. Pitch-control и остальные фишки долго ему не давались, несмотря на отменное чувство ритма – прошло несколько недель, прежде чем люди в зале перестали замечать места сведения двух хитов. В общем, втянулся…
   А потом он попал в гости к своему коллеге из клуба-конкурента и увидел у него… Лучше бы он этого не видел. Тот парень (кажется, его звали Федя) уже тогда пытался приспособить к своему делу персоналку – и ему это удавалось – впрочем, с переменным успехом. Все, что он сделал – это создал базу данных по хитам, что есть у него, где прописал служебную инфу – и самое главное, указал битовую скорость. Теперь по запросу он мог определить, какой хит наиболее близок по темпо-ритму к тому, что играет в данный момент, и выбрать из списка предлагаемых максимально удачный. Суета, конечно, была, приличная; список хитов постоянно обновлялся, приходилось базу данных поддерживать в рабочем состоянии, проверяя выборочные ссылки – ибо, расслабившись, можно было в один прекрасный момент остаться без подсказки и кинуть человек сто – сто двадцать, усадив их обратно за столы неверно выбранным ритмом.
   Но все это было малозначительным - просто стало ясно, что компьютеры шагнули далеко вперед; Windows к тому времени уже ворвалась в нашу жизнь, сменив цифру 95 на 98, потом на 98SE; к этому миру надо было приспосабливаться. И Миша начал ПРИСПОСАБЛИВАТЬСЯ.
   Он стал все чаще бывать у Федора; компьютер его интересовал с любой точки зрения. От музыки к играм, от игр к базам данных, от баз данных к Инету… Многого он нахватался по верхам, читая книги для «чайников» и беседуя с Федором в паузах между управлением аудиорядом. Незнакомый мир приобретал все более четкие очертания, недоставало главного – собственного оружия в борьбе с компьютерной неграмотностью. Он начал тихую атаку на отца; тот поначалу отмахивался. Сам он был родом из мира, где компы были чем-то из далекого будущего, которое так и не наступало; он чурался их, находя в прессе множество материалов о том, как кто-то где-то, наигравшись в суперэкшн, перестрелял своих учителей в школе (или как маленький мальчик сошел с ума от того, что не смог пройти какой-то уровень, или как портятся глаза, или…) Но постепенно на вопрос «А зачем тебе все это?» отец стал получать от Миши все более четкие ответы. Сын, несмотря на полное погружение в мир современного «trance» и «progressive house», увлекся не на шутку, мечтая покорить вершины программирования, дизайна, журналистики, геймерства вместе взятые, небрежно роняя в разговоре термины, порой непонятные и ему самому.
   - Отец, все идет к тому, что без компа скоро в туалет не сходишь! – возмущенно доказывал Михаил. – И не ухмыляйся – он тебе по составу мочи диагноз поставит прямо из унитаза.
   - Это принципиально? – не сдавался отец. – Чтобы твоя супертехника стояла в туалете?
   - Не передергивай, папа, ты прекрасно понимаешь, о чем я – о взаимопроникновении. Человек осваивает микромир процессоров – а они, в свою очередь, осваивают наш. Ты же знаешь (я тебе давал читать) – крайне мало осталось отраслей, где компьютеры еще не играют решающую роль…
   - К черту эту лекцию, - не выдержал отец. – Конкретно – что ты хочешь?
   И Миша сказал. Через две недели отец купил ему «Пень» с предустановленной 98-й «виндой». Михаил понимал, что комп, скорее всего, бэушный (у отца точно не было денег на что-то покруче «двухсотого»), но и это его радовало.
   Поудобнее устроившись на стуле, Миша протянул руку к кнопке «Power» и тихонько тронул ее – она мягко утопилась в корпус и вернулась в прежнее положение. Зашумел вентилятор (Миша еще не знал такого слова, как «кулер»), застрочил внутри винчестер – чертовски красивое слово. (Вспомнился фильм родом из детства – «Белый шаман», а именно сцена, когда кто-то пытался убить Пойгина, а тот профессионально, по-охотничьи ушел от преследователей и громко произнес врагу самую запоминающуюся в фильме фразу «Винчестер оставь на скале…» - этими словами в школе ребята долго пугали друг друга, целясь из рогаток.)
   На мониторе загорелся маленький светлячок, раздалось тихое потрескивание размагничивателя. Миша от волнения потирал руки – как перед первыми турами в клубе, когда еще не до конца был уверен в себе и плохо знал содержимое дисков. На экране появились строки, из которых Миша понял только слова «Pentium-200 MMX», потом какие - то таблицы, голубые облачка с надписью Windows 98 и, наконец, то, что во всех самоучителях называлось рабочим столом – несколько значков на черном фоне, кнопка «Пуск» и часы. Миша машинально сверил время и осторожно дотронулся до «мышки». Стрелочка на экране шевельнулась.
   И тут Миша понял, что перед ним – его собственный компьютер. Не надо просить никакого Федю о том, чтобы тот дал поработать лишние пять минут, не надо выбирать время для того, чтобы друзья, у которых уже давно есть компы, оказались дома и не были заняты. Теперь можно делать все – и в любое время. И его понесло.
   Курсор метался по экрану как перепуганный, открывая и закрывая какие-то окна и менюшки, втыкаясь в значки и кнопки; «мышь» оказалась на удивление чувствительной, клавиатура – мягкой; все было чудесно. Минимальные познания, которыми обладал Миша к этому моменту, дали ему возможность вволю наиграться в карты, послушать музыку и пошариться в Проводнике. На этом знакомство с компом было закончено; он откинулся на спинку стула и удовлетворенно смотрел на картинку на Рабочем столе – огромный красивый аквариум (кто-то на предпродажной подготовке постарался!) «Сбылась мечта идиота!»
   Отец украдкой усмехнулся и вышел из комнаты. Дело было сделано. Он и не ожидал благодарности в первые мгновения, представляя, насколько сын будет захвачен подарком. Все еще впереди – лишь бы на пользу.
   Зазвонил будильник. Михаил взглянул на часы – семь тридцать вечера. Пора была собираться на работу. Сумка с дисками уже стояла у дверей – всегда собранная, разложенная по группам фонотека, его гордость. Президент клуба знал - если ди-джей уйдет, то унесет всю свою музыку с собой, оставив всех у разбитого корыта. Собрать что-то подобное Мишиной сумке за короткий промежуток времени было практически невозможно, несмотря на огромный выбор всевозможной музыки в магазинах, киосках и на рынках. Поэтому Миша автоматически был незаменимым – но не только по этой причине. Он был очень хорошим ди-джеем, действительно классным работником танцпола.
   Всю жизнь мечтая оказаться там, где он сейчас работал, Михаил с ходу вошел в эту среду, как танк, раздвигая конкурентов и поднимаясь в профессиональном плане на высокие ступени. Он сумел за короткий период пройти путь от того, что он называл «тамадой» (руководство клуба было уверено, что диск-жокей просто обязан бесконечно трепать языком, объявлять песни, поздравлять всякую братву с днями рождения – все эти заблуждения изрядно потрепали парню нервы) до ди-джея, до права коротко называться этими двумя английскими буквами. Он не стал придумывать себе прозвище, оставив все это Грувам, Гномам, Зайцам и Валдаям. Все звали его по имени, ди-джей Миша – и этого было достаточно.
   Его напарник, с которым они делили тяжкий труд ди-джейства, Коля Трофимов, DJ Traffic, самостоятельно отошел на второй план, считая Мишу безусловным лидером в их дуете. Он бесконечно консультировался с ним по поводу новой музыки, учился работать на «пичах», пытался разобраться в хитросплетении проводов и понять, почему из одной колонки вылетает один киловатт, а из двух – два («Ведь она же тоже всего один киловатт!») В общем, он Мишу устраивал, он давал Коле твердую «четверку» за удержание толпы на танцполе.
   Работали они обычно по два часа, потом менялись. За ночь выходили по две смены у каждого, что было, в принципе, не очень тяжело, особенно если молодежь оказывалась благодарной – в смысле, готовой танцевать без конца и под любую музыку.
   Сегодня у Миши было очень приподнятое настроение – подарок отца привел его в радостно-возбужденное состояние, работать хотелось как никогда – и работать очень хорошо; душа требовала музыки, ритма не меньше чем сто двадцать пять ударов в минуту. Выскочив из трамвая на остановке прямо напротив огромного здания ночного клуба «Crazy House», он нырнул мимо знакомого охранника внутрь, забежал по лестнице на второй этаж и вошел в свое личное помещение – технический менеджер выделил ему пусть небольшую, но вполне приличную комнату для отдыха и хранения всяких дорогих необходимостей, типа цифровых магнитофонов, супернаушников, подборки дисков, принадлежащих президенту клуба. На диванчике у окна уже валялся Коля, нацепивший на голову телефоны от «Панасоник», которыми страшно гордился, купив их на первую зарплату. Из них был слышен ритмичный шум – Трафик что-то там прослушивал, в такт подергивая ногами и руками и не замечая вошедшего коллегу.
   Миша с порога швырнул сумку на полку у входа (за диски он не боялся – они были закреплены внутри так, чтобы с сумкой можно было бегать, а в случае чего и драться). Трафик не обратил на это внимания – его взгляд блуждал где-то за окном. Сняв с вешалки свою фирменную футболку, привезенную друзьями из Сиэтла, он облачился в нее, надев на голову кепку (чтобы пот не заливал глаза), которая тоже входила в подарочный набор. Его друзья занимались импортом в Россию всяческих мясных полуфабрикатов, в результате чего и на кепке, и на футболке были надписи «Cold Storage of Bellingham» (Беллингем был городом-спутником Сиэтла). Перевел с английского эти слова Миша совсем недавно, когда ему вежливо намекнул на это его бывший школьный учитель, встретившийся случайно на улице. Оказалось, что Михаил во всю рекламирует «Холодильные склады Беллингема» - но деваться уже было некуда, к его образу привыкли, да и он сам не хотел расставаться с такой униформой. Было в этом что-то вызывающее – ди-джей из холодильника! Да к тому же вряд ли кто-то еще, кроме учителя английского, сумел перевести эти надписи.
   Тем временем Трафик очнулся от своего транс-угара и поднял глаза на Мишу – тот встретился с ним взглядом, кивнул (говорить «Привет» было бесполезно – в наушниках у Коли по-прежнему грохотало). Трафик улыбнулся в ответ, махнул рукой и вновь уставился за окно – судя по всему, он плотно готовился к сегодняшнему рэйву; он то и дело нажимал на кнопки дистанционника, меняя треки на маленьком музыкальном центре, который им приволок откуда-то их лайт-мастер, который в свободное от работы время приторговывал краденой радиоаппаратурой.
   - Слышь, Колян, - вдруг неожиданно для самого себя громко позвал Миша. – А мне отец комп подогнал!
   Трафик молча показал большой палец на вытянутой правой руке, после чего в очередной раз сменил трек, отмотал первую минуту, как делал всегда, чтобы узнать, что там будет дальше, и только потом поднял глаза на Мишу.
   - Какой?
   - Чего ты орешь? – махнул на него Михаил. – «Пень» двухсотый. Мне понравился. Колян кивнул и снял телефоны. Уши у него были красные, мокрые - Трафик принялся их растирать и массировать.
   - Двухсотый, говоришь? – переспросил он через минуту; все это время Миша терпеливо ждал продолжения разговора. – Сейчас скорости уже не те, двухсотый слабоват будет.
   - Мне хватает! – возмутился Миша, который еще, конечно же , не понял, хватает ему или нет. – «Скорости не те!» Что ты понимаешь!
   - Понимаю, - коротко ответил Коля. – У моей девчонки дома комп – Целерон триста шестьдесят шестой. Летает – жуть!
   Миша закусил губу и разозлился – ничем нельзя похвастаться! Все этот Трофимов знает, все он видел!
   - Летает… «А ты не летчик!» – знаешь такую песню?
   - Да ну тебя, Зуб! Что ты сразу закипел? Я ж не в обиду – двухсотый тоже хорошо, тем более для начинающих, - попытался оправдаться Трафик, поняв, что зацепил Мишу как следует.
   «Подумаешь, Целерон, - думал в это время Зуб. – Все с чего-то начинают. Я вот с двухсотого «Пентиума», между прочим, Эм-Эм-Икс… Хотя хрен его знает, что это такое, надо будет почитать. А еще надо будет пару книжек купить – по Виндоуз, по Офису, да мало ли еще что понадобится».
   Тем временем Трафик подошел к большому стеллажу, взвалил на плечо коробку с дисками и вышел в дверь. Пора было подготовить все к началу рабочей ночи. Миша вытащил из своей бездонной сумки наушники («Sony», настоящие, никакой не Китай), нацепил их на шею, сунув штекер в карман брюк, и отправился следом.
   Двери в зал были распахнуты. Внутри царил полумрак, лишний свет был отключен, только над ди-джейской стойкой горела тусклая лампа, выхватывающая из темноты кусок пульта. Где-то там уже копошился Трафик, слышался звук перекладывания дисков в коробке, потом лампа шевельнулась и нырнула под стол – Коля включал все, что должно быть включено. И напоследок гулко щелкнул тумблер монитора – это Миша вчера забыл прибрать на нем громкость. Он спинным мозгом почувствовал, как Трафик сейчас ищет взглядом Мишу, чтобы укорить его этим – так ведь можно и аппаратуру спалить. Но вчера была очень тяжелая ночь – все ждали прихода президента, который периодически наведывался в клуб для контроля за самим шоу. Это вызывало повышенную нервозность у всех – от швейцара до коммерческого директора; вчера президент так и не явился. А Миша забыл свернуть на мониторе выходную мощность.
   Зуб покачал головой по этому поводу, сделал на своих извилинах очередную зарубку и подошел к тому, что они называли сценой – полутораметровое возвышение, окаймленное «гибким светом» - германским «бегущим огнем» оранжевого цвета. Пара лестниц с обеих сторон выводила наверх, к стойке, выполненной полукругом. Стойка была выкрашена в черный цвет и в темноте просто исчезала. Из-под нее выбрался Трафик и принялся отряхивать колени – он тут вчера умудрился есть гамбургер и в итоге уронил его куда-то под ноги, а сегодня вляпался в его остатки.
   - Что поставим для разминки? – оттирая кетчуп с колен, спросил, не поднимая головы, Коля. – Или не будем напрягать уши?
   Миша улыбнулся – в его сумке лежал диск, который ему привезли два дня назад из Германии. Если он сейчас воткнет его – просто так, по монитору, даже без базовых колонок – здесь через минуту будет весь персонал клуба. У «Скутера» вышел новый альбом «No Time To Chill»– вышел всего четыре дня назад, а знакомый пилот из «Транс-Аэро» привез ему эту новость вместе с диском. Дома Зуб просто тащился от «How Much Is The Fish?», его так и подмывало поставить ее еще вчера, но из-за общего напряжения и усталости Миша приберег хит до лучших времен. Ему в голову не могло прийти более прикольное название для хита – «Почем рыбка?» Миша твердил про себя и утром и вечером – «How Much Is The Fish». Фраза была очень удачной, АБСОЛЮТНО НАВЯЗЧИВОЙ, хит – бесспорным. Он вспомнил девяносто третий год, когда из каждой машины звучала «Happy Nation» - судя по всему, эта судьба ожидает сейчас «Скутера», причем надолго.
   - Не будем напрягать уши, - ответил Миша, предвкушая ударный хит в середине своего тура. Трафик пожал плечами и продолжил свой туалет.
   - Там, случайно, битых бутылок нет? – осведомился Зуб, кивнув себе под ноги. – А то мало ли…
   - Не понял, - поднял глаза Коля, - ты что, на коленях молиться тут собрался?
   - Да нет, - отмахнулся Миша, - просто я вчера так припух, что решил разуться – босиком оказалось легче. Но если ты тут пиво хлещешь…
   - Ты что! – возмутился Коля. – На работе никогда! Ты же сам такое правило установил!
   Зуб успокаивающе замахал руками, призывая обиженного Трафика остановиться – да, это была правда, они никогда не пили за пультом алкоголь, хотя порой он явно бы не помешал. Жажду они глушили лимонадом – кое-кто посмеивался над ними, выпивая за ночь несколько литров пива, но их это не задевало. Главное – работа.
   Время шло. Бармен, никогда не приходящий раньше, чем за полчаса до начала работы, махнул им рукой; у него тоже была своя стойка – барная. Официанты уже тусовались в подсобке, начальство вновь появилось из ниоткуда, один из заместителей директора прошел мимо сцены покачивающейся походкой – от него за версту разило перегаром. Ночная жизнь потихоньку набирала обороты.
   Напротив сцены, на втором этаже находилась аппаратная. Два огромных пульта – один для звукорежиссера, другой для лайт-мастера; две огромных световых пушки; два ряда мощных усилителей «Gemini». И где-то там сейчас был Леха (вообще-то Алексей Николаевич Кульков, но для всех просто Леха) – человек, на котором в клубе держалось все – от простой розетки до сканеров «Galileo» над головой у ди-джеев. Лучший в городе светорежиссер, он же гениальный электрик, он же просто хороший человек и любитель кофе «Maxim» с красной этикеткой.
   Миша вытащил из кармана лазерную указку и мазнул ей по второму этажу. Из темноты к горящей наверху настольной лампе вылезла ладонь Лехи с наколкой на тыльной стороне – какие-то непонятные змеи, нарисованные там еще по молодости и глупости. Ладонь махнула Мише и исчезла. Трафик, глядя на эту привычную процедуру, открыл левый лоток спарки (он всегда начинал с левого, так же, как и Зуб), вложил туда сборник поп-баллад и включил. Потом потихоньку вывел канал на примерно треть мощности.
   - Что он там копается? – раздраженно спросил у Миши Трафик в ответ на тишину в зале. Зуб сурово нахмурил брови, а потом усмехнулся, указательным пальцем переведя кроссфейдер из правого положения в среднее. И тишина нарушилась медленной красивой мелодией.
   Как всегда, в это мгновение все, кто был в клубе, на секунду подняли головы и прислушались. Сама работа ди-джея незаметна; но всякий раз, когда в зале возникала новая мелодия, все знали – где-то там, в темноте сцены чьи-то пальцы в очередной раз включили диск. Леха мигнул фонарями рампы, крутанул зеркала сканеров – по танцполу метнулись яркие разноцветные звезды. Справа от стойки пыхнула струйкой дым-машина. Миша щелкнул вентилятором – клубы заструились на танцпол и постепенно растворились там. Зуб вспомнил те времена, когда вентилятора не было: сквозняк тянул дым прямо на стойку, и уже часа через два у напарников было ощущение, что они наелись известки – и хотя все убеждали их, что компоненты дыма абсолютно безвредны, вентилятор все-таки пришлось купить, так как ди-джеи наотрез отказались работать в такой обстановке.
   - Чей тур на открытие? – спросил Трафик, втайне надеясь, что Миша возьмет на себя начало – он еще не все до конца прослушал из своих новых дисков. – Вчера ты был первый, значит, сегодня…
   - Я начну, - глядя в зал, тихо сказал Миша. – Ты можешь пока отдыхать.
   Коля удивленно ретировался в подсобку. Зуб оглядел рабочее место, немного отодвинул монитор, стоящий с левого бока на высоте стойки (они долго с Трафиком спорили, с какой стороны должен «дуть» монитор – Миша привык подпирать «уши» правым плечом, а Коля левым, но в итоге Трафику пришлось переучиться – монитор встал слева), воткнул штекер и расправил провод, который очень любил перекручиваться. Проглядев разложенные диски, Миша несколько упорядочил их, в правый лоток вложил диск, должный стоять в аудиоряде первым и присел на вращающийся стул. Оставались считанные минуты до того, как первые посетители войдут в клуб.
   Постепенно стулья у барной стойки заполнилась первыми посетителями – молодежь потягивала джин-тоник из высоких хайболов, пытаясь при этом красиво держать сигареты между вытянутыми пальцами рук. Словно нехотя вспыхнули неоновые лампы по периметру зала и по второму этажу; тут же стали желтыми глаза и зубы и (о, боже, сколько раз напоминать!) засеребрилась перхоть на плечах тех, кто имел неосторожность без «Head&Shoulders» надеть черные футболки.
   Некоторые из посетителей периодически оглядывались в сторону сцены, словно ожидая, когда же начнется то, ради чего они пришли сюда. И Зуб начал – начал со своей любимой вещи. У каждого ди-джея есть такая, для души – она является словно сигналом к началу главного действа. У Миши это было регги «Stop That Train» (кто слышал, тот поймет). Он вообще любил регги, открыв этот стиль для себя совсем недавно. Вот и сейчас – с первых аккордов у него поднялось настроение до невообразимых высот, танцоры вышли разминаться на танцпол, звезды полетели над залом – тур начался.
   Зуб прижал плечом наушник к правому плечу, сделал погромче монитор и стал работать – в лотки влетали диски, пальцы стремительно порхали над пультом – пич-бэндом разогнать или притормозить, пич-контролом зафиксировать, опять band, еще раз control, pause, play (благо, кнопка большая, ярко-синяя, не промажешь); на таймере истекает последняя минута предыдущего трека, а уже начал играть следующий, кроссфейдер медленно скользит из левого положения в правое (а в мониторе все гладко, ровно, словно трек и не думает заканчиваться) – и вот уже следующий хит лупит из шестикиловаттных колонок. И так два часа. Непрерывный звук, непрерывный бит; Зуб перестал притоптывать ногой уже около полугода назад – это практически невозможно, два часа шлепать по полу, да и не поможет, если чувства ритма нет.
   Постепенно танцпол заполнился трясущимися телами; дым-машина, выплевывая из себя завесу порциями, постепенно скрыла ноги молодых людей, время от времени наползая на головы; Миша втянулся по полной программе – музыка была налажена, диск «Скутера» ожидал своей минуты; судя по часам, впереди еще было довольно много времени. Неожиданно он обратил внимание, что кто-то из персонала машет ему руками снизу, из-под сцены. Миша узнал старшего смены охраны, Дмитрия, который зачем-то подзывал его к краю. Зуб махнул ему рукой – мол, подожди, - после чего продумал программу на несколько треков вперед, сложил нужные диски в стопочку и, пустив очередной хит, нырнул к Дмитрию, стараясь остаться незаметным для всех в зале. Охранник протянул руку вверх, стараясь наклонить Мишу как можно ниже к себе – перекричать грохот колонок было очень сложно.
   - Президент здесь! – проорал он прямо в ухо Зубу. – Прошел в офис!
   Миша кивнул, давая понять, что все услышал.
   - Немного принял на грудь! – продолжал Дмитрий. – Сто процентов – выйдет в зал! Ты уж не подкачай!
   Зуб опять кивнул. Все, что от него требовалось в такие ночи – не расслабиться, провести party на самом высоком уровне, чтобы хозяин остался доволен. Конечно, все остальные службы этого огромного спрута, каким был клуб, тоже напрягаются, чтобы произвести впечатление на президента (и ведь какой громкий титул себе придумал – «президент»!). От этого многое зависит – будет ли вовремя зарплата, не полетят ли чьи-нибудь головы, выделят ли деньги на ремонт аппаратуры, разрешат или нет проводить своих друзей на концерты залетных «звезд» - в общем, зависело практически все. И Миша, будучи одним из составляющих клубного механизма, старался так же, как и все.
   Он вернулся за стойку, втихомолку порадовался тому, как точно рассчитал время разговора с охранником и вновь вошел в привычный ритм, периодически поглядывая на дверной проем, ведущий к офисным помещениям – оттуда в любую секунду могла появиться худощавая высокая фигура в строгом костюме, его величество Президент. Хозяина не особенно любили в клубе – да и кто в наше время любит начальство; он был достаточно недалеким в шоу-бизнесе, делал порой абсолютно нелепые ошибки, стоившие всем денег (в виде не вовремя выданной зарплаты). Ходили слухи, что и клуб-то он открыл просто потому, что не знал, куда девать кучу денег, появившуюся в его бизнесе после устранения очередного конкурента. Приблизительно год – полтора назад в городе стало модным среди авторитетов иметь собственные рестораны или ночные заведения – Хозяин не стал исключением, напротив, он подтвердил это правило, доведя его до абсурда – он сумел набрать максимум дилетантов, оставшихся в городе после открытия многочисленных аналогов клуба. В основном дилетантов из сферы общепита; техническая сторона дела была более-менее на высоте.
   Ресторан при клубе быстро вылетел в трубу, оставив после себя наследство в виде нескольких столиков в одном из углов зала – для особо проголодавшихся гостей. А вот дискотека удержалась на достаточном уровне, в чем была и заслуга Зуба. Вообще, бригада, отвечающая за свет и звук, подобралась очень профессиональная и дружная, алкоголем не злоупотреблявшая, что в условиях клубной жизни было просто невероятным. Поскольку клуб был открыт на базе бывшего дома культуры, просуществовавшего до этого не один десяток лет, можно было представить, что твориться со всеми коммуникациями в этом здании, не испытавшем прелести капитального ремонта ни разу с момента зачатия. Просто необходимы были люди, которые сумели бы поднять все это запущенное хозяйство на должный уровень за максимально сжатые сроки – и им это удалось. Хозяин понимал это, всячески поощрял техническую бригаду и держался за нее обеими руками (периодически придушивая).
   В двери показался Валера – личный телохранитель Хозяина. Неброского вида, худощавый – и что в нем такого от телохранителя? Сразу и не скажешь, что у него за поясом «пушка», а дома на стене несколько дипломов по единоборствам. В общем, первое впечатление обманчиво.
   Валера оглядел с порога зал, словно пытаясь взглядом раздвинуть дым, увидел рядом с дверью стул, присел. Следом за телохранителем появился и президент; судя по выражению лица, состояние его было близко к нирване. Он положил руку на плечо Валере и стал осматривать зал, притоптывая ногой, после чего что-то крикнул в ухо охраннику, наклонившись почти к самой голове Валеры. Тот кивнул, не отрывая глаз от танцующей толпы, вытащил из кармана кожаного жилета рацию, ответил на вызов, встал и предложил президенту пройти на выход. Хозяин устало кивнул, привалился к Валере и пошел рядом с ним.
   Миша созрел для «How Much Is The Fish». Он очень удачно подвел к этому хиту темпо-ритм, плавно опустил указательный палец на кроссфейдер, выдержал небольшую паузу и резко перевел его в нужную позицию. И зал просто завизжал от восторга! Волна энергетики захлестнула и Зуба, он почувствовал небывалый прилив эмоций, захотелось нырнуть в дым и цветные полосы и колбаситься вместе с тусовкой на танцполе… «Transforming the tunes!..»
   И тут в зале произошло какое-то движение, хорошо видное только с одной точки – от Мишиного пульта. Из-за дальнего столика, метрах в тридцати от сцены, встали два человека в плащах. Дымовая завеса словно специально разошлась на несколько мгновений, чтобы Зуб успел увидеть этих двоих. «We need your support!..»
   Почему они оказались в плащах, не смог потом ответить ни один человек – они словно возникли в зале, не входя через главный вход. Просто встали из-за стола – и Зуб понял, что у них под плащами.
   «If you've got the breath back…»
   Валера продолжал вести Хозяина вдоль стены, подталкивая худеньким плечом молодежь, стоявшую с коктейльными стаканами в руках. Несмотря на невзрачный вид телохранителя, парни и девушки просто отлетали от него с возмущенными возгласами. «It's the first page of the second chapter!»
   Те двое, несомненно, продвигались в сторону Хозяина – и с не меньшим, чем у Валеры, упорством. Пара молодых парней, упавших в угаре танца на пол от мощных толчков, даже не пыталась подняться – что-то во всем облике тех людей в плащах просто пригвоздило их к танцполу; они смотрели им в спины, боясь пошевелиться и не слыша музыки.
   «I want you back for the rhythm attack, coming down on the floor like a maniac…» Две пары пробирающихся к выходу людей разделяло примерно двадцать – двадцать пять метров. И тут Миша пожалел, что у него нет микрофона.
   «I want you back, so clean up the dish by the way, How much is the fish ?!!»
   Толпа безумствовала. Хит захватил их; тела изгибались в такт мощному биению хаус-пульса Бакстера и его команды. А «Титаник» приближался к своему айсбергу. «We're breaking the rules!»
   Зуб забыл о том, что нужно подбирать следующий хит. Надо было что-то делать. Судя по всему, он был единственным, кто видел сейчас всю картину в зале и предвидел столкновение, которое могло произойти в ближайшие несколько секунд. Адреналин ринулся в кровь, ноги стали ватными…
   «Ignore the machine…»
   В служебной двери показался Трафик – его привлек незнакомый хит. Он глядел снизу вверх на Мишу и махал ему рукой – дескать, классный трек приберег на сегодня! Зуб смотрел на него непонимающим взглядом и чувствовал, как рука тянется к ползунку уровня правого лотка, где сейчас играл «Скутер».
   «You won't ever stop this!..»
   Один из мужчин в плащах на секунду раньше другого сунул руку под плащ и вытащил пистолет. Следом оружие показалось в руке и у напарника. И тогда Миша решился.
   Он резко уменьшил громкость, убрав ползунок практически до нуля, что вызвало сильный акустический шок у всех в зале – тишина ринулась в уши всем и каждому, многие зажимали их ладонями от неожиданности, несколько девчонок взвизгнуло то ли от страха, то ли от злости. Наверху, в рубке Леха пролил кофе себе на шорты и по пояс высунулся вперед, пытаясь разглядеть ди-джея.
   - Валера, справа! – что есть сил заорал Миша, перегибаясь через стойку вперед, словно это могло усилить его голос. В зале все автоматически посмотрели на ди-джея, подняв глаза на сцену. И только Валера среагировал профессионально – он резко толкнул Хозяина вперед, выпихнув его из сектора обстрела (тот покатился, как мячик, по дороге зацепив пару стульев и одну официантку, уронившую на него поднос с грязными стаканами). Звон бьющегося стекла смешался со звуком первого выстрела.
   Тут закричали все, кто только мог – и толпа рванула к дверям, на ходу сшибая друг друга и вдавливая тех, кто был пьян или менее разворотлив, в стены и пол. Паника охватила всех. Но киллеры продолжали выполнять свою задачу, стрельба шла с двух рук непрерывно. Валера, встав за одну из черных колонн, поддерживающих балкон второго этажа, даже не пытался выйти, а только взглядом зрителя мог смотреть на Хозяина, уползающего на корточках под столами в сторону выхода; при этом президент пытался одной рукой вытащить телефон.
   Миша невольно стал главным наблюдателем происходящего – он видел, как пули разрывали в клочья сначала стену, вдоль которой шел президент, потом колонну, за которой скрылся Валера. Спустя несколько секунд стрельба перенеслась в тот угол зала, где полз Хозяин. В сторону отлетел парень с простреленной ногой – отлетел молча, не издав ни звука. Одна из девчонок кричала от страха, упав на колени у стены и закрыв голову руками. Охранник, стоявший у входа, свалился на пол, не выдержав напора толпы, и получил удар высоким каблуком в грудь; белая рубашка сразу же окрасилась кровью.
   В зале неожиданно зажегся общий свет – Леха наверху прополз к щиту и врубил иллюминацию (вот только зачем?). Вентилятор постепенно разгонял дым. Хозяин сумел добраться до выхода, поднялся на ноги, мгновенно протрезвев, и рванул в проход, расталкивая локтями мечущуюся в панике толпу. Несколько пуль свистнуло у него над головой – киллеры выстрелили в открытую дверь больше наугад, чем видя цель; еще один человек схватился за плечо и сполз по стене на пол.
   Люди в плащах переглянулись, молча приняли какое-то решение и быстрым шагом направились к дверям. Перед ними все расступались, боясь пошевелиться. Миша, покрывшийся липким потом, посмотрел туда, где стоял Трафик – в дверях никого не было. Зуб вздохнул и облизнул высохшие губы. Пальцы нервно постукивали по стойке, крылья носа раздувались в такт дыханию – Миша был напуган как никогда в жизни. После такой ночи впору увольняться…
   И тут один из киллеров обернулся в дверях и встретился взглядом с ди-джеем. Зуба словно током ударило – он и с тридцати метров почувствовал на себе пронзительный взгляд убийцы. Через секунду пистолет в руке киллера прыгнул на уровень глаз и прогремел выстрел. Девятимиллиметровый молот ударил Мишу куда-то в голову, отбросив на декоративную стенку за спиной. Проломив ее своим телом, Зуб повалился в переплетения опор, поддерживающих сцену; шнур от наушников со звуком, который издает тетива, лопнул, оставив штекер в гнезде. Сверху упали остатки стенки, полностью завалив Мишу и усыпав его щепками.
   Валера осторожно выглянул из своего укрытия в сторону главного входа, потом посмотрел туда, где упал Миша, и, выхватив сотовый у перепуганного насмерть администратора, помчался в офис. Коля, словно играя в прятки, высунул нос из служебного коридора и увидел разрушенную стенку у ди-джейской стойки. - Миша… - тихо позвал он. – Ты где?
   Парни и девушки, не успевшие выскочить на улицу, медленно выдвигались на танцпол из темных углов и молча смотрели туда, где сейчас умирал Зуб. Трафик взлетел на сцену, минуя лестницы, и начал руками разбрасывать завал из обломков нал телом Миши. Через полминуты к нему присоединился Леха, прибежавший сверху… Когда прибыла милиция, Миша Зубков уже был в реанимации.


2. Ближе.
   - Понимаете ли, уважаемый, я хочу сказать, что ряд странностей имеет место, - витиевато произнес доктор. – Странностей, не более того – я не хочу сказать о чем-то сверхъестественном, «Истина где-то рядом…», и все такое. Я наблюдаю его с первого дня. Он всегда был тяжелым пациентом – и когда его привезли с простреленной головой, и потом, после операции – «тяжелым» в смысле «трудным», знаете, как говорили раньше – «трудный ребенок». С ним достаточно сложно общаться; он молчалив, все время проводит за компьютером, который вы ему принесли в палату – а ведь я был против! Рановато было нагружать мозг, ох как рановато!
   Мишин отец виновато опустил голову. Он действительно нарушил распоряжение лечащего врача насчет компьютера, но ничего не мог поделать – сын так просил его об этом!
   - Странности эти не приносят мне дополнительных хлопот, - продолжал доктор. – Напротив, они только помогают. Одно только заживление ран чего стоит! За восемь дней – то, что у других людей занимает две-три недели, а то и больше! И, конечно же, мощные возможности организма по восстановлению утраченных функций…
   Отец кивнул, прекрасно понимая, о чем идет речь. Тогда, четыре месяца назад, когда его сын по каким-то непонятным причинам решил разыграть из себя героя, они с матерью были готовы самолично найти этого президента и убить его голыми руками.
   О случившемся они узнали от Алексея Кулькова, который знал их домашний телефон. Он срывающимся от волнения голосом сказал, что их сын находится в Центральной клинической больнице, что его ранили из пистолета, попросил приехать туда и бросил трубку – он просто не мог больше ничего произнести от волнения. Мать не смогла поехать в больницу сразу, у нее поднялось давление, она упала на диван и трясущимися губами попросила мужа поехать к сыну одному. Отец собрался в несколько секунд, вылетел на лестницу, потом быстро вернулся, выгреб из шкафа все деньги, сколько было отложено на стиральную машину и помчался в гараж. К больнице он подруливал уже через несколько минут, по дороге не замечая ни светофоры, ни разметку и знаки.
   Его провели к заведующему отделением анестезиологии и реанимации, где вежливо, но настойчиво усадили в кресло и налили полстакана коньяка. И только потом отцу рассказали, что у Миши следующая проблема – у него открытый огнестрельный пулевой многооскольчатый перелом лобной и правой височной костей с повреждением вещества мозга.
   - В настоящий момент ваш сын жив, - тихо говорил врач. – Не буду скрывать от вас, что вероятность смертельного исхода невероятно высока, вам надо быть готовым к самому худшему. В эту минуту идет операция, после которой ваш Михаил будет помещен к нам – и вот тогда уже начнется самое серьезное; начнется борьба за жизнь. Бороться будем мы, вы и он. Цель у нас с вами одна – но пути ее достижения разные. Я и мои коллеги будем делать все от нас зависящее при помощи абсолютного научного подхода. Вы же должны делать все зависящее от вас в моральном плане – он должен ни в чем не нуждаться. Ему даже в коматозном состоянии необходимо слышать ваш голос или голос матери, он должен чувствовать заботу о нем. Лично я уверен, что больные с разными степенями расстройств сознания все равно присутствуют здесь, просто потеряв способность к синтезу реакций. Так что… Мужайтесь и делайте все, что необходимо.
   Отец полез в карман за деньгами – доктор остановил его.
   - Не буду говорить, что я чертовски бескорыстен, но… Пока еще просто не за что. К этому времени подоспела и мать, наглотавшаяся таблеток. Она выслушала еще раз все то же самое от завотделением, зарыдала в голос и упала в обморок. Ей тут же что-то укололи и положили на диванчик в комнате отдыха, где она мгновенно заснула – отец был только рад этому.
   Сына принесли в реанимацию через три с половиной часа. Отец видел издалека (ближе не дали пройти), как его аккуратно переложили на кровать и подключили трубку, торчащую у него изо рта, к аппарату искусственного дыхания. Аппарат зашипел, грудь сына стала ритмично подниматься и опускаться под простыней. Голова была тщательно забинтована и покрыта сетчатым бинтом, но и сквозь него были видны проступающие розовые пятна. Отец закусил губу и опустился в кресло, любезно предоставленное доктором. Больше всего на свете ему хотелось сейчас найти хозяина клуба и пустить ему пулю в лоб – устроили, сволочи, разборки! Лучше бы его убили, этого президента, лучше бы он…
   - Доктор, - позвал он одного из дежурантов. – Он ведь может прийти в себя в любую минуту…
   Врач виновато улыбнулся:
   - Я бы не стал так надеяться на вашем месте. Я был на операции. Слишком уж тяжелое ранение…
   Но все было иначе. Его сын очнулся уже в середине следующего дня, обвел глазами ту часть палаты, которую смог увидеть, не поворачивая головы, и глазами показал на трахеостомическую трубку, ощутимо лежащую в горле. Дежурная медсестра искренне удивилась и поспешила уведомить доктора о пришедшем в сознание больном Зубкове. А еще через двое суток, когда Мишу сняли с искусственной вентиляции, разрешили разговаривать с родителями и слушать маленький приемничек, появился Ник.
   Вначале Миша, увидев незнакомого мужчину в халате, накинутом на плечи, решил, что это кто-то из клуба – справиться о здоровье. Мужчина опустился рядом с кроватью Миши на стул, обтянутый белоснежной простыней (так, чтобы Миша мог видеть его, не напрягаясь) и вежливо улыбнулся:
   - Привет. Как дела?
   - Жив, - тихо сказал Зуб. – Вы из клуба?
   - Нет. Я ничего не знаю ни о каком клубе, - ответил мужчина. – Зови меня Ник. Теперь я буду часто приходить к тебе. Мне бы хотелось, чтобы мы подружились и нашли общий язык.
   - Ник… - словно пробуя на вкус, произнес Миша. – Что вам надо? Вы от тех, кто стрелял? – пронзила его страшная догадка. – Это так?
   - Не бойся, Михаил, - спокойно ответил Ник. – К тебе не так просто попасть – если ты не в курсе, тебя охраняет несколько человек, ты важный свидетель преступления. На входе в реанимацию постоянно дежурит двое бойцов ОМОНа. Так что…
   - Но ведь вы прошли! – достаточно громко сказал Миша – настолько громко, чтобы суметь привлечь внимание дежурного персонала. Но пара сестер и санитарка словно не замечали происходящего в реанимационном зале. Дежурный доктор вошел в двери, оглядел все четыре кровати, на каждой из которых лежали пациенты, подошел к Мише с другой от Ника стороны, пощупал пульс, потрепал его по плечу и отошел к столу заполнять историю болезни. Он словно не замечал посетителя, сидящего в двух метрах от него.
   Миша недоумевающее посмотрел сначала на врача, потом на Ника. Тот жестом остановил готовый раздаться вопрос:
   - Он не видит меня. Но не так, как не видят что-то отсутствующее – я вполне материален, ты можешь прикоснуться ко мне. В настоящий момент изменено его отношение к реальности – он максимально сконцентрирован на том, что является для него сейчас самым важным – на своей работе. Именно поэтому все то, что к этой работе не относится, для него просто не существует.
   - Почему?
   - Это немного несвоевременная тема… - взглянул в окно Ник. – Отвечу наиболее понятно для первого раза – это я так сделал. В дальнейшем обойдемся без комментариев по этому поводу – пока не будет ясности по другим вопросам.
   Миша молча смотрел собеседнику в глаза и ждал продолжения – явно не он был инициатором и ведущим главной линии в разговоре, Ник просто должен был еще добавить что-нибудь для ясности. Тем временем тот сцепил пальцы рук перед собой, похрустел суставами и произнес после непродолжительного раздумья:
   - Довольно скоро тебя переведут в травматологическое отделение. Врачи будут обращать на некоторые странности в твоем выздоровлении – скажем, оно будет идти неестественно быстро. Ты сам не должен этому удивляться – это часть нашего с тобой контакта. Самое главное – как только ты будешь помещен в палату, попроси отца принести тебе компьютер. Врачи будут против – убеди отца. Тебе это не повредит. Можешь делать на компьютере все, что хочешь – лишь бы он был рядом. А сейчас я должен уйти. Помни мою просьбу, постарайся выполнить ее.
   Ник поднялся со стула, подошел поближе и положил ладонь на забинтованную голову Миши – туда, где после перевязки проступили бисеринки крови. Глаза Миши сами собой закрылись, его окутало светящееся облако, и он ринулся куда-то вверх…
   Ник, убрав через пару минут руку, осторожно вышел из реанимации и бодрым шагом прошел мимо охраны, повесив халат в шкаф для посетителей. Омоновцы продолжали беседовать друг с другом, не обратив никакого внимания на прошедшего к выходу человека…
   На шестой день Мише разрешили сидеть – недолго, но все-таки это было большое достижение. На восьмые сутки нейрохирург, скрепя сердце, снял швы – рана зажила. Рентгенолог хватался за голову – снимки Михаила Зубкова до операции и на десятые сутки после разительно отличались, костная мозоль была видна даже без специальной подсветки. Парня было решено переводить в отделении травматологии для долечивания последствий ранения – у Миши сохранялись такие явления, как постоянное головокружение, частые головные боли, периодические расстройства сознания в виде обмороков. И тут Миша начал атаку на отца – он требовал принести компьютер. И отец, несмотря на многочисленные запреты врачей, сдался – к концу второй недели нахождения сына в больнице он привез ему «Пентиум». Через пять суток у Михаила полностью исчезли головокружения и обмороки, медикаментозное лечение которых по всем канонам медицины занимало не один месяц.
   Врачи были просто в шоке – пациент не вписывался ни в одну из известных схем выздоровления. Михаил Зубков стал объектом исследования со стороны нескольких докторов наук, занимавших в больнице высокие посты. А он сам словно не замечал, что все происходящее имеет, мягко говоря, сверхъестественную оболочку. Да и что можно было хотеть от практически здорового через три недели после ранения молодого парня, который был до чертиков занят компьютером, даже не обращая внимания на молоденьких медсестер, откровенно увлеченных местным «феноменом». За этот короткий период Михаил освоил все основные прикладные программы, прочитав от корки до корки всю необходимую литературу. Он в совершенстве знал почти все профессиональные хитрости Windows, без страха и сомнения залезал в реестр и системные файлы, досконально изучил офисный набор Microsoft и даже набросал маленькую базу данных по учету стационарных больных для заведующего отделением травматологии, облегчившей тому во много раз статистический учет. И все это происходило на фоне звучащего из колонок «транса» - отец принес по просьбе сына его сумку с дисками, уцелевшую в свое время под обломками стены, и тот бесконечно крутил свою коллекцию на фоне обучения.
   Все это время Ник не появлялся – да Миша и не помнил о нем. С тех пор, как тот исчез из реанимации, оставив Зуба в сияющем сне, ни одно воспоминание не тревожило сознание Миши. Он был полностью погружен в свой мир, пытаясь объять необъятное. Пару раз он намекнул отцу на то, что по приходу домой хотел бы подключиться к Интернету (стало быть, нужен модем, хоть какой, простенький, лишь бы работал!) Папа вздыхал, но все делал на благо сына – подписал его на пару журналов, освещающих компьютерную тематику, прикупил стол с выдвигающейся панелью для клавиатуры, поставив вместо своего у окна, занял денег на модем, но без сына покупать его опасался, боясь нарваться на что-нибудь недостойное, на «левое железо», как называл это на своем языке сын.
   Миша просыпался и засыпал с компьютером, пройдя за одно ночь «Диабло» и с ходу выбрав удачную стратегию игры в «StarCraft», после чего играть стало неинтересно. DOS был выучен одновременно с HTML по двум учебникам, лежащим рядом; услышав от Трафика незнакомое слово «Линукс», произнесенное с изрядной долей презрения к «окошкам», освоил Red Hat, причем справочник команд стал для него настольной книгой не более чем на пару дней – потом он к нему уже не обращался; альтернатива воцарилась на его компьютере всерьез и надолго, причем он не страдал от того, что играть в его любимые игры стало практически невозможно, наоборот – сама «Красная Шапочка» была настолько интересна и увлекательна, что с лихвой отработала отсутствие игрушек.
   Родители с ног сбились, разыскивая ему необходимые книги; в отличие от других, им это доставляло только радость – они были освобождены от обязанности разыскивать дефицитные лекарства, в которых их сын просто не нуждался. Очень скоро завотделением потерял представление о том, зачем в палате №9 лежит абсолютно здоровый Михаил Зубков, о ранении которого напоминает бледно-розовый шрам в правой височной области. Мальчик превратился просто в музейный экспонат, о котором пошли слухи уже по всему городу:

   - А вы слышали о Зубкове? Тот, которому голову прострелили, а он живой остался? Так вот, он выздоровел за десять суток, как будто ему не пулей, а мячиком футбольным по лбу попали!
   Или:
   - Послушайте, доктор, я понимаю, что помочь будет очень трудно, но вот в Главной клинической больнице мальчика прооперировали после ранения… Может, посоветуетесь с теми докторами, он ведь выздоровел за две недели…
   Короче говоря, слава приходит незаметно и надолго. Студенты мединститута и курсанты с цикла усовершенствования изучали историю болезни Зубкова Михаила Сергеевича как книгу из серии «Жизнь замечательных людей», после чего шли к нему в палату и пытались выяснить, каким образом происходят все эти чудесные события. Но никаких объяснений случившемуся не было; Миша просто сам не понимал, из какой бездны он благополучно выкарабкался в такие краткие сроки.
   Он тем временем серьезно занялся программированием под Линуксом, в очередной раз сменив набор книжек на тумбочке рядом с кроватью. Мать с ужасом смотрела на выросшую стопку непонятных ей книг, которые отец перетаскал из больницы домой. Она не могла понять, как ее сын за такой небольшой промежуток времени, да еще после такой травмы, сумел впихнуть в себя невообразимое количество материала. И еще – во время очередного посещения в приемные часы родители обратили внимание на одну особенную деталь, не характерную для их сына – в палате стояла необыкновенная тишина, нарушаемая только пощелкиванием «мыши» и клавиш. Музыка не играла – сумка с дисками была собрана и упакована для отправки домой. Мама в душе перекрестилась – судя по всему, сын не собирался возвращаться в клуб.
   В один из дней, незадолго до выписки, сроки которой все время откладывались из-за еще одной группы студентов или очередного доктора наук или профессора, спешивших познакомиться с необычным пациентом, Миша, как обычно, занимался программированием – так, ничего особенного, изучал очередные наборы команд. За окном стояла теплая погода, характерная для начала осени; рядом с открытой форточкой колыхнулась штора – Миша оторвался от монитора и взглянул на открывшуюся дверь.
   В проеме стоял Ник – Миша мгновенно вспомнил свой сон с полетами в сверкающих искрах. Как и прежде, на плечи был небрежно накинут халат; он взял за спинку стул, стоящий у двери, пододвинул его к кровати Михаила и взглянул в экран. Все происходило молча, на уровне полного взаимопонимания. Ник внимательно просмотрел участок кода, видимый на экране, прокрутил немного вверх, усмехнулся и подправил пару значений. Миша машинально раскрыл учебник, пробежал пальцем по оглавлению, раскрыл нужную страницу и ткнул в нее пальцем, протянув Нику. Тот кивнул:
   - Все правильно. Но ты максималист, Михаил. Ты не любишь читать то, что пишут мелким шрифтом. А там всегда очень много интересного…
   Миша как будто впервые увидел внизу страницы маленькую сноску, в которой и были описаны исправления, внесенные Ником.
   - Ну, как идут дела? – осведомился гость, осматривая голову Миши и переводя взгляд на кипу учебников по администрированию Линукса и по программированию на Перле. Миша пожал плечами:
   - Сами видите, все хорошо. Понятия не имею, почему не отпускают домой. Все время приходят, смотрят, выслушивают-выстукивают… Надоело. Если бы не комп – от скуки бы помер.
   - Очень хорошо, - удовлетворенно сказал Ник. – Так и должно было быть… В палату вошла санитарка, поздоровалась с Мишей, вытерла пыль на подоконнике и на тумбочках, после чего вышла, даже не обратив внимания на сидящего рядом с Зубковым посетителя. Миша понимающе посмотрел на Ника:
   - Как в прошлый раз? Вас никто не замечает?
   - А разве ты помнишь прошлый раз? – прищурившись, спросил Ник.
   - Ну… До тех пор, пока вы не появились в дверях – не помнил, это точно. А сейчас кажется, что я и не забывал, - оглянувшись в прошлое, ответил Миша.
   Ник покачал головой. Казалось, что он был рад происходящему.
   - Знаешь, Михаил, то, что произошло с тобой в клубе – это случайность.
   Незапланированная трагическая случайность. Но то, что происходит после этого злополучного выстрела – тщательно продуманная часть плана. Он (то есть этот самый план) был бы реализован и в том случае, если бы с тобой ничего не произошло – но эти чертовы киллеры не только внесли коррективы в наши планы, но и оказали большое плодотворное влияние на сам процесс. Кстати, если тебе интересно – по твоим подробным описаниям этих людей взяли на восьмые сутки. К сожалению, трудно выйти на заказчиков покушения, но это тебя и меня не должно интересовать – в конце концов, стреляли все-таки не в тебя… То есть, и в тебя тоже…
   - Я понял, - коротко ответил Миша. – Хорошо, что их поймали… Интересно, что он так и не объявился – ни сам, ни через посредников (Миша имел в виду президента, и Ник его прекрасно понял).
   - Ты немного не прав, - ответил он, - но только лишь потому, что не владеешь информацией. Отец кое-что скрыл от тебя до твоего выздоровления… Хозяин клуба подарил тебе машину. Через подставных лиц, естественно.
   У Миши округлились глаза.
   - Не удивляйся, - улыбнулся Ник. – Ты теперь владелец подержанного «Ауди» в хорошем состоянии. Главное – не выдай свою информированность родителям. Все-таки они держали это в секрете. Представляешь, каких сил им стоило принять подарок… Или компенсацию – не знаю, как лучше выразиться.
   Миша немного был ошарашен полученной информацией. Он никогда не представлял себя владельцем автомобиля – а тут еще и «Ауди»!
   Дверь распахнулась – вошел заведующий отделением, Владимир Петрович. Он, не видя Ника, обошел кровать и оперся на подоконник, поглядывая на экран монитора. Чувствовалось, что он что-то хочет сказать, но не решается. Миша никак не мог понять, почему Ника никто не замечает, и от того ему было очень неуютно – он периодически бросал взгляды на стул, который Владимир Петрович видел пустым, отчего их разговор был довольно сумбурным.
   - Вот… Зашел попрощаться, - начал доктор. – Сегодня выписываешься. Зашел пожелать удачи…
   Миша краем глаза отметил, как Ник разглядывает свои ногти, делая вид, что он как бы не присутствует при этом разговоре.
   - Ты очень необычный больной… Точнее сказать, САМЫЙ необычный, - продолжил тем временем Владимир Петрович. – Я хотел бы, чтобы ты иногда напоминал о себе – хотелось бы узнать, как сложится твоя дальнейшая жизнь… Если хочешь, звони (он протянул свою визитную карточку) – всегда буду рад с тобой пообщаться. Как-никак, ты самая большая моя удача – учитывая, что подобных операций я за свою практику выполнил около трех сотен…
   Ник вежливо смотрел в сторону, словно извиняясь перед Мишей за свое присутствие, и что-то шептал себе под нос – абсолютно неслышно. Тем временем врач вышел из палаты, напоследок потрепав Мишу по плечу. Ник встал, прошелся к тому месту, где стоял доктор, и выглянул в окно.
   - Вон идет твой отец, - кивнул он в сторону улицы. – Он накопил денег на модем. Мой тебе совет – купи внешний, не лезь внутрь компа. Осваивай Сеть – мы скоро встретимся вновь, ты должен будешь многому научиться и многое уметь. Твоя жизнь наполнилась новыми целями и ощущениями – следуй им. Погрузись в Интернет, найди там друзей, отправляй и получай почту, живи полноценной жизнью. Я приду, когда ты будешь готов.
   И он напоследок, проходя мимо Миши, вновь положил ему руку на лоб, рядом с рубцом. Вновь вспыхнули искры, засверкали звездочки и облака, но на этот раз Миша не заснул, а наоборот, почувствовал небывалый прилив сил и увидел все ошибки в коде, набранном за последние двое суток. К тому времени Ника уже в палате не было – в дверях показался отец с большими пустыми сумками. Пора была собираться домой…
   Окончание