НЕ БУДИТЕ АРАГОРНА…
День начался очень удачно — Кирилл умудрился спихнуть лоховатому покупателю неплохую комплектацию, пристроив внутрь бэушный винчестер, который попросил перепродать один из хороших знакомых. Пересчитав деньги после ухода крайне довольного обладателя новенького “Целика”, он с видимым наслаждением засунул в карман своих джинсов двадцать баксов.
Опустившись во вращающееся кресло за кассовым аппаратом, он положил руки на клавиатуру, запустил “Контру”. Судя по реакции, где-то в недрах мастерской через пару дверей отсюда встрепенулся дремавший с глубокого пивного бодуна Шишок — он умело, несмотря на постоянную тошноту и головную боль, подключился к игре, брякнул пару идиотских острот в своем стиле и, не долго думая, погиб на первых же шагах. Кирилл улыбнулся — Шишок всегда был с бодуна (пиво он любил чуть меньше, чем компьютеры), всегда погибал самым первым, но, тем не менее играть с ним было интересно; если парню удавалось избежать прицельного огня, то его действия порой отличались непредсказуемостью, умением грамотно мыслить и удачно работать в паре.
Игра сегодня как-то не особенно захватывала Кирилла; деньги в кармане стимулировали пораньше уйти с работы, оставив за себя кого-нибудь из технической группы. Он несколько раз поймал себя на том, что смотрит на часы не то с сожалением, не то с нетерпением. Когда его убили в тринадцатый раз, он без всяких угрызений совести отключился, бросив напарника где-то рядом с кучей «терроров», и крикнул так, чтобы тот услышал его в своем закутке:
— Шишок, давай сюда, ты мне нужен!
Что-то громко скрипнуло, хлопнула дверь. Иван Шишкин ввалился — другого слова подобрать было нельзя — именно «ввалился» к Кириллу в офис с чашкой горячего кофе. На шее у него за какой-то надобностью висела «мышка».
Слова застряли в горле у Кирилла, едва он увидел этот болтающийся девайс. Сразу полезли на ум всякие пошлости, гадости и черный юмор. Кирилл развел руками и указал на кресло рядом с собой — на то, в котором обычно сидели покупатели в момент составления заказа.
Иван опустился в кресло с размаху — руками он за поручни хвататься не стал по непонятным соображениям, просто хлопнулся сверху, словно хотел раздавить в кресле какого-то мерзкого клопа. Стойка жалобно скрипнула, зашипел воздух. Чашка кофе опустилась прямо на свежую пачку прайс-листов, оставив на верхнем коричневый мокрый круг.
Кирилл прокашлялся от всего этого — хотя будто могло быть иначе… Нет, с Шишком так всегда, его даже не старались когда-либо выдергивать поближе к обществу из глубины сборочного цеха. Парень, которому от роду было лет шестнадцать-семнадцать (ну, в крайнем случае возраста почти призывного), постоянно оставался крайне неряшливым, неумытым-непричесанным; во время еды всегда чавкал, как поросенок, чай втягивал из чашки с таким свистом, что рядом просто страшно было находиться; его джинсы не знали утюга и «Ариэля», волосы оставляли желать лучшего (хотя бы расчески…) Короче, контрольный выстрел три раза в день после еды еще мог каким-то образом спасти общество от этого морального урода, если бы не… Если бы не его феноменальное «чутье железа».
Парень собирал компьютеры так… Трудно подобрать нужные эпитеты. Если бы все так делали детей, как он компы — с любовью, умом, чуткостью и вниманием, то, черт возьми, общество, в котором мы сейчас жили, отличалось бы в положительную сторону. Знаете, как часто говорят — «Да он с закрытыми глазами…» Вот чушь собачья! Не надо с закрытыми, ты открой их — и делай так, как Шишок!
— Короче, чувак, — начал Кирилл, когда все эти мысли в одно мгновенье пронеслись у него в голове. — Во-первых, сейчас эта чашка полетит тебе в башку. Во-вторых… Вот правильно, убери, подложи болваночку, я тут как раз одну запорол… Во-вторых, будем жить по принципу “Партия, дай порулить!” Порулить хочешь?
— Чем? — спросил Шишок. Кирилл на пару мгновений засомневался в своих желаниях. Может, не стоит? Но желание уйти было сильнее всех голоса разума:
— Конторой, — коротко бросил он.
Шишок взял кофе, отхлебнул; потом закинул “мыша” за спину, будто шарфик, и кивнул.
— Свалить надо? — спросил он у Кирилла. — А шеф?..
— Шеф не появится, — успокоил Кирилл. — Он где-то за городом, на вилле некоего представителя могущественной расы бизнесменов... Короче, на стрелке он. Деньги делят. Или делают.
Шишок кивнул так, как кивают люди однозначно “посвященные” — легонько, снисходительно, с едва заметной усмешкой. Это он умел — сделать вид, что знает гораздо больше, чем другие. И очень многие, не умея соотнести его жутковатый образ едва ли не бомжа с этой самой усмешкой, создавали о нем неверное представление... Кирилл пропустил сей факт мимо своего сознания, ибо привык к нему до невозможности. Главное было настроить Шишка на работу.
— Понимаешь, Иван, — Кирилл так хотел уйти с работы, что готов был даже вспомнить имя Шишка, — ты у меня на доверии... Да не только у меня, у всех, кто здесь работает... И у шефа...
Врал он беззастенчиво, потому что цель была велика — и эта цель по имени Наташка должна была его ждать сегодня возле института ровно через сорок минут. И если на Шишкина времени будет потрачено мало, то на метро он успевал. Почти.
— У меня — так уж получилось — сегодня очень важное дело. Настолько важное, что даже сам шеф, я думаю, проникся бы его срочностью и нужностью (“Чего бы еще брякнуть для важности?..”). Я должен... Просто обязан уйти, — вспомнив фигуру Наташки, добавил он. — До конца рабочего дня еще почти полтора часа. Ты за сегодня собрал четыре неплохих компа под заказ, да еще штук шесть или семь готовых — на всякий случай. Ты славно потрудился (“Господи, что я несу!..”) Было бы неплохо, если бы ты подменил меня здесь, за столом менеджера. Случись что, ты и консультацию грамотную можешь дать, и комп готовый принесешь.
Шишок, периодически поднося ко рту свой кофе, со свистом втягивал обжигающий напиток (Кирилла этот звук заставлял вздрагивать всем телом). Он будто бы не замечал, что можно обжечь губы и язык; он вообще никогда не дул на горячее, перенося его со спартанским хладнокровием. Короче, в этом человеке странностей было гораздо больше, чем можно было себе представить.
— Вот тебе ключ от сейфа, — содрогаясь внутри от того, что сейчас делал, протянул Шишкину брелок Кирилл. — Печати внутри. Вот ключик от кассового аппарата… Но ты лучше, если будет возможность, чек не пробивай, скажешь, пусть придут завтра с утра — если кому надо.
Очередной свистящий глоток кофе. Отрыжка. Кирилл немного отклонился в сторону — он словно видел вылетевшее изо рта Шишка облачко чего-то вонючего и мерзопакостного. Когда это «что-то» его, скорее всего, миновало, Кирилл принял прежнее положение и проследил за тем, как ключи исчезли у Ивана в нагрудном кармане необъятной жилетки «Made In China».
Все. Приговор подписан. Случись что — не отмоешься. Но — «Кто не рискует — тот не пьет шампанского». Кирилл вздохнул, опустил руку на плечо Ивана, хотел что-то сказать, но не нашел нужных слов и, молча кивнув, вышел, притворив за собой дверь.
Шишок, будто ничего и не произошло, продолжал методично отхлебывать из чашки постепенно остывающий напиток. Со стороны могло показаться, что он просто не заметил, как остался один.
Постепенно чашка опустела. Шишок стрельнул по сторонам глазами и снова опустил ее на испачканные прайс-листы. «Мышка» соскользнула с шеи на пол.
— «…Щас полетит в башку!» Ой, напугал, — безо всяких особенных интонаций повторил слова Кирилла Шишок. Прозвучало это, как в анекдоте — «Пусть я сопля зеленая, зато живым остался». Сам Иван тоже спустя несколько секунд сообразил, что выглядит не лучшим образом, убрал чашку в раковину, три верхних листа из стопки прайсов смял и выкинул в корзину для бумаг. Потом медленно, заложив руки за спину, зашагал вдоль стеклянных витрин со всякой мелочевкой типа картриджей, «мышек», болванок, мультимедии и книжек по «1С».
— Фигня все это, Кирилл Андреевич, — глядя на разложенные по полочкам девайсы свысока, нравоучительным тоном произнес Шишок. — Вот у меня в сборочной — другое дело…
Пройдя подобным образом вдоль всех витрин несколько раз и убедившись в полной бессмысленности существования Кирилла как человека, никогда не испытавшего кайфа от погружения процессора в гнездо, Шишок вернулся в кресло и попытался возобновить предательским образом брошенную игру, но тут случилось именно то, чего боялся Кирилл, покидая рабочее место.
В контору вошли трое. Мама, папа и сыночек лет двенадцати от роду. Этакие Дурсли из небезызвестного “Гарри Поттера”. Иван, особо не посещавший кинозалы, этот фильм не пропустил. По непонятным причинам (по непонятным для сотрудников конторы, которые были несказанно удивлены) он сходил на обе части этого фильма по три раза. Что он пытался там разглядеть, осталось для всех загадкой — но факт есть факт. Трижды за время проката каждого блокбастера он разглядывал приключения этого идиота-очкарика, каждый раз делясь впечатлениями с окружающими, словно видел все это впервые. Все уже знали содержание наиболее понравившихся Ивану диалогов, были наслышаны о его пристрастиях в плане ролей, актеров, сцен и спецэффектов. Кое-кто стал поговаривать, что Шишок непонятным образом подзаряжался интеллектом от этой довольно бестолковой сказки, поскольку человек, которого в жизни интересовали только книги по сборке и модернизации компьютера, внезапно начинал говорить длинными удобоваримыми фразами, правильно употребляя падежи и переставая при этом грызть ногти. А уж если Шишок прекращал это свое суперзанятие, которому отдавался с хрустом и причмокиванием целиком и полностью все свободное время — то о воспитательном влиянии Гарри Поттера на Ивана Шишкина можно было писать докторскую диссертацию по психологии олигофренов.
Итак, они вошли. Отец еще с порога грозным взглядом окинул довольно большое помещение конторы, оценивающе покачал головой и пихнул сына вперед. Тот просто вылетел на середину комнаты и в ужасе замер. Шишку захотелось заглянуть ему за спину — он на сто два процента был уверен, что там прячется поросячий хвостик.
— Ну, — коротко и сурово сказала мать. Мальчишка напрягся так, будто от дверей сейчас должен был прилететь подзатыльник. — Ты в этом понимаешь побольше нас с отцом. Надеюсь, что у тебя хватит ума выбрать что-нибудь подобающее твоим мозгам в двенадцатилетнем возрасте.
“Насчет возраста угадал”, — подумалось Шишку. Он медленно нащупал под столом снятые кроссовки (в очередной раз напоминая себе поменять носки, из огромных дырок в которых торчали большие пальцы) и уже втайне потирал ладошки, представляя, как завтра утрет нос Кириллу, небрежно выложив тому на стол долларов эдак семьсот-восемьсот. “Вот, понимаешь, вчера в твое отсутствие удачную сделку провернул...”
Мальчишка, шмыгнув носом, осторожно протянул руку к прайсам, взял верхний листик, бросил быстрый взгляд исподлобья на Ивана и погрузился в чтение. Губы медленно шевелились, произнося, как заклинания, названия комплектующих. Отец приблизился к сыну, заглянул через плечо в прайс, потом взял второй из стопки и махнул жене:
— Думаю, тебе тоже должно быть интересно, — и необычайно увлеченно принялся так же, как сын, шептать себе под нос — но на этот раз цены. Пауза, прерываемая покашливанием отца семейства, временами натыкающегося в тексте прайс-листа на суммы, не вписывающиеся в его понимание проблемы, затягивалась.
Шишок встал из-за стола, отошел к окну. Бормотание за спиной его мало интересовало. Обычно люди, плохо знакомые с предметом, выбирали то, что просто нельзя было совместить в корпусе по причине полной непереносимости одних деталей другими. Уткнувшись лбом в стену возле оконной рамы, Иван раздвинул вертикальные жалюзи, которые Кирилл опустил для лучшей контрастности на «жидком» мониторе. Открылся неплохой вид на огромную круглосуточную автостоянку.
Шишок любил смотреть на автомобили, когда не было работы. У него никогда не было своего средства передвижения (кроме велосипеда в детстве), поэтому он особенно не комплексовал по этому поводу — просто его всегда радовали совершенные формы и целесообразность. Так же, как он разбирался в гигагерцах и мегабайтах, он запросто различал «Тойоту-Карину» и «Тойоту-Короллу», не заглядывая на серебристые буквы на багажнике (чего не могли сделать большинство его знакомых, видевших во всем этом «нечто на колесах»). Количество «лошадей» под капотом тоже не было для него секретом — как он безо всякого труда помнил назначение всех джамперов на материнских платах последних поколений, так и двигатели самых перспективных автомобилей были разложены по ярусам в его узко направленном техническом мозгу.
Вот и сегодня он отметил появление возле крайней правой прожекторной стойки двух новеньких, сияющих «Ауди» угольно-черного цвета. Еще без номеров, с белыми транзитными прямоугольниками за стеклами, они производили впечатление марсианских зондов. Даже с расстояния в шестьдесят-семьдесят метров Шишок был абсолютно уверен в шикарной отделке приборной панели — красным деревом с лаковой полировкой.
«Живут же люди…» — внутри засверлила тоскливая мысль. Даже такому человеку, как Шишок, волей судьбы загнавшему себе в специфические профессиональные рамки (и не жалевшего об этом), было грустно от осознания подобных вещей. Иван потерся лбом о стену, вспомнил, что не заплачено за квартиру (причем уже два месяца) — и в этом момент его тронул за плечо Дурсль-младший.
Шишок повернулся и увидел в его глазах такую тоску, что мальчишку сразу стало жалко. Судя по всему, он явно не представлял себе, что хочет.
— Ну, — спросил он у родителей, поднявших на него глаза с нескрываемым недоверием, — какой компьютер вам нужен?
— Подешевле, — моментально среагировала мать. Сын втянул голову в плечи.
— Хм… — отец почувствовал, что так можно в глазах продавца выглядеть не совсем подобающим образом. — Не так уж чтобы…
Жена дернула его за рукав; он смутился и тут же отыгрался на сыне:
— Ну, а ты, оболтус, что скажешь?! Шел сюда, так хоть спросил бы у друзей в школе — может, они посоветовали что…
— Да я спрашивал, — попытался возразить пацан, мечтавший только об одном — скорее бы все это кончилось. И в этот момент за окном завыли «сигналки» — сразу несколько, практически в унисон. Шишок машинально отвернулся от покупателей и взглянул на стоянку. И тут же неприятно заныли скулы.
Те два «Ауди»… Их «хрустальные» огромные фары, их лобовые стекла — все было разбито вдребезги. На сверкающих зеркальных капотах были видны огромные вмятины, наталкивающие на мысль о взрыве и бородатых ваххабитах, ползущих сейчас в сторону компьютерного магазина, чтобы сравнять его с землей. Но ладно машины… В нескольких метрах от них на коленях стоял охранник (Шишок догадался по униформе и по резиновой дубинке, лежащей в паре шагов от него). Ладони его были плотно прижаты к лицу. Он раскачивался из стороны в сторону все сильнее, сильнее… Через несколько секунд он упал набок, руки ослабели и открыли лицо...
Шишок отшатнулся от окна и повернулся к покупателям. Увидев его глаза, женщина сделала несколько шагов к двери. Отец машинально встал между ней и Иваном, потом, ничего не понимая, попытался заглянуть через плечо Шишкина на улицу. Увиденное потрясло его.
— Его убили?! — чуть ли не крича, всплеснул он руками, отодвинул Шишка в сторону и, чтобы было лучше видно, растянул в сторону полосы жалюзи. — Надо вызвать милицию! Где телефон?
Шишок понял, что уже не владеет ситуацией. Завтра не придется говорить Кириллу об удачной сделке, не придется хвастаться вырученными долларами — да и вряд ли когда представится подобная возможность еще…
Тем временем мужчина трясущимися руками набирал номер, а его сын, забыв о компьютерах и раскрыв рот, смотрел на стоянку. Шишок тоже вернулся к созерцанию происходящего и увидел то, что не заметил сразу — из-за дальнего «Ауди» были видны ноги лежащего на земле второго человека в камуфляже — еще одного охранника. Судя по неподвижности фигуры, этому пострадавшему было тоже несладко.
— Что же это такое? — прошептал Иван себе под нос, прижавшись к стене спиной.
— Алле!! — орал в трубку мужчина. — Черт подери, алле! Что здесь за ерунда? — крикнул он Шишку; тот наклонил голову набок и равнодушно ответил:
- Через восьмерку…
Вновь запикали озвученные кнопки телефона. Шишок выглянул в сторону стоянки еще раз и убедился в том, что виновника всего происходящего не видно — тот, кто это сделал, довольно быстро вышел из поля зрения.
Мальчишка тем временем прижался к матери, шепотом объясняя ей то, что он увидел и указывая на окно. Шишок отметил про себя, что звонок у отца не получался — что-то не клеилось на том конце провода, что-то не ладилось на наших суперсовременных телефонных линиях, выходящих из строя от обычного дождика. Нервная барабанная дробь, которую выбивали ногти отца по столу, не давала сосредоточиться Ивану, мешала принять какое-то решение.
Внезапно вой сигнализаций на стоянке стих — и стало ясно, что все продолжалось не больше минуты-двух, хотя сумбур, воцарившийся в умах присутствующих, тянул на пару часов какого-то террористического кошмара. И эта внезапно наступившая тишина за окном заставила всех замереть там, где они стояли — мужчина не донес телефонную трубку до аппарата, на который хотел ее швырнуть в гневе, его жена раскрыла рот в немом вопросе, да так и не задала; мальчишка сделал жест пальцами правой руки, что-то из дворового жаргона хотело сорваться с его языка — да так и замер с открытым ртом.
Шишок громко икнул, чем нарушил навалившуюся тишину. На него посмотрели так, будто он мог навлечь этим звуком на всех вокруг себя Гнев Господень. Иван боялся выглянуть в окно; боялся увидеть там нечто, могущее ввергнуть его в шок. Он вообще не переносил вида крови, а сегодня понял это окончательно и бесповоротно. Не впервые в жизни он видел рядом с собой чье-то физическое страдание, чью-то боль, жестокость, непонятный вандализм… Для его семнадцати с половиной лет — слишком уж много.
На лестнице, ведущей в контору, раздались шаги — медленные, уверенные. Бум, бум, бум — гудела металлическая лестница. Первый этаж, второй… Оставались еще пара десятков ступенек и площадка перед дверью.
Шишок почему-то сразу понял, что это возвращается Кирилл. Да просто больше некому было прийти сейчас сюда, только главному менеджеру. Наверное, что-то там у него обломилось, в его важном, срочном и заочно одобренном боссом деле — вот он и решил вернуться. Сейчас он войдет — и все сразу встанет на свои места, он дозвонится, куда нужно, сделает, что нужно. Кирилл всегда решал проблемы быстро, играючи — у него был талант к тому, чтобы обходить подводные камни, мели и рифы, наводить мосты, соединять несоединимое и договариваться с теми, с кем можно было договориться только со стволом в руках.
Шесть…Пять… Четыре… У мужчины в такт шагам стал подергиваться угол рта. Три… Два… Один… Тишина. Потом шорох перед дверью и звук, который разрушил ту идиллию, что пыталась воцариться в мозгу Ивана — звон металла. Что-то клацнуло там, на площадке, и отзвук долго и протяжно пытался исчезнуть, и все не мог, не мог… Потом дверь распахнулась — как-то сразу, внезапно. Вот она еще закрыта — а вот уже ветер ворвался в контору, шум улицы, далекий лай собаки…
На пороге возник человек. Едва увидев его, женщина, стоявшая в нескольких шагах от входа, ближе всех ко вновь прибывшему, вскрикнула, шарахнулась в сторону и, зацепившись за большую коробку, упала между столами. Сын кинулся к ней, но остановился под тяжелым взглядом гостя. Шишок ощутил некое волнение где-то под коленками, слабость и желание провалиться сквозь землю — и чем глубже, тем лучше.
С глухим звуком упала на аппарат телефонная трубка.
Человек сделал шаг внутрь и закрыл за собой дверь.
— Мерзкие гоблины! — прошипел он сквозь зубы и красиво описал круг своим огромным сверкающим мечом, возникшим откуда-то из-за спины, перед глазами тех, кто был в комнате. Гудение воздуха заставило пробежать по спине у Шишка волну мурашек; захотелось сесть на пол.
— А вы, собственно… Кто? — попытался взять инициативу в свои руки мужчина, глупо и абсолютно неестественно задав этот вопрос. Голос дрожал; к своей жене он почему-то не кинулся.
Человек, словно не услышав его вопроса, медленно сделал еще два шага, вонзил острие в пол и огляделся. Во время возникшей паузы Шишок сумел рассмотреть гостя.
Мужчина высокого роста, около двух метров, что было на голову выше Ивана; волосы длинные, волнистые, схваченные поверху тоненьким матерчатым обручем; впечатления ухоженных они не производили. Растительность на лице оставляла двоякое впечатление — то ли он забывал бриться в течении недели, либо это была попытка стать похожим на Антонио Бандераса. Все его мощное, накаченное тело скрывалось под мрачной расцветки плащом почти до пола, где-то на спине был виден капюшон — объемный и, судя по всему, способный выдержать неплохой ливень. На груди плащ был немного распахнут, под ним виднелась кожаная куртка со шнуровкой. Легкие укороченные сапоги на ногах дополняли картину Робин Гуда. Ну, и конечно же, меч — Шишок сомневался в своей способности замахнуться им повыше пояса. Размеры были под стать гостю — когда он стоял, уперев острие в пол, то рукоять доставала ему до пояса (и даже немного выше). Лезвие сверкало начищенной полированной рельсовой сталью (ничего другого на ум не приходило — только блестящие в яркий солнечный день рельсы, уходящие за горизонт).
Суровый пронзительный взгляд медленно перемещался по полкам, словно оставляя людей в конторе напоследок. Человек не спешил; он внимательно рассмотрел все, ни одна мелочь не укрылась от его глаз. Губы беззвучно и неторопливо шевелились; пальцы на шарообразном противовесе рукояти периодически разжимались и снова сжимались в напряженный кулак.
Под его ногами тихо заверещала упавшая женщина; она не видела, где стоит вошедший, но чувствовала, что он где-то совсем рядом. Человек с мечом наконец-то позволил себе заметить ее. Он опустил глаза в пол, приподнял меч, продолжая сжимать его крепко, до хруста в пальцах. Шишок напрягся — от макушки до пят его пронизала судорога ужаса.
— Враг близко… — едва слышно сказал человек с мечом. — Не время… Не время…
Острие вошло в пол, как гильотина — коротко, жестко. Каблук на одной из туфель женщины срезало, словно бритвой. Еще секунда — и Иван готов был ощутить бегущую между ног теплую струйку мочи…
Мужчина зачем-то вытянул перед собой руку, словно загораживаясь от этого кошмара с мечом и попытался что-то сказать, но слова застряли у него в горле; ничего, кроме каких-то сиплых звуков, не вылетело из его рта. Он аккуратно обогнул стол, какими-то дурацкими приставными шагами приблизился к сыну и задвинул его себе за спину резким движением.
Тем временем гость остановил свой взгляд на Иване; того словно пришпилило к стене. Глаза били наотмашь; они проникали куда-то вглубь, в душу, в мозг, в сознание. Пульс подскочил до немыслимых цифр, на лбу выступили крупные капли пота.
— Ты… Неужели ты не узнал меня? — спросил у Ивана человек с мечом.
Шишок отрицательно замотал головой — так часто, что чуть не упал от головокружения. Сам факт того, что он оказался под пристальным вниманием незнакомца, вывел Ивана из зыбкого душевного равновесия напрочь; он в ужасе застыл, не отрывая глаз от гостя.
— Я так и думал, — понимающе кивнул тот в ответ на отрицание Ивана. — Судя по всему, ты находишься в услужении у этих поганцев (он кивнул в сторону папы с сыном). Немудрено… Я хочу есть, — внезапно сказал он, словно и не было никакого предисловия. — Накорми своего короля Арагорна.
Шишка будто дубиной по голове ударило. «Кто? Арагорн?.. Что происходит?» — подумал он, разглядывая фигуру, перемещающуюся по комнате к ближайшему стулу.
Человек опустился на кожаное сиденье охотно принявшего его в свои объятия кресла, вытянул ноги, снял перчатки.
— Не вижу исполнительности, — коротко сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь, но Шишок понял, что это высказывание было направлено в его адрес. — Или стоит применить силу?
И он внезапно с размаху ударил кулаком по крышке стола. Офисная мебель было явно не готова к подобным испытаниям. Дерево в том месте, куда пришел удар мощного кулака, хрустнуло и проломилось; несколько папок с бумагами и подставка для печати провалились в образовавшуюся дыру, создав пренеприятный шум. Иван вздрогнул и на пару секунд закрыл глаза.
Он с детства не терпел всяческого насилия и криков, наслушавшись родительских скандалов, с завидным постоянством возникавших на ровном месте в течение многих лет. Были и сломанные столы, и разбитые окна, и выбитые двери… На мгновенье нахлынули воспоминания, затмившие образ Арагорна с мечом. Хруст крышки стола заставил вспомнить вещи, которые были засунуты в самые далекие уголки памяти с грифом «Совершенно секретно!» И Шишку стало ясно, что все это добром не кончится…
Он сделал несколько неуверенных шагов к человеку, назвавшемуся Арагорном, вздохнул и сказал:
— Этот стол достаточно дорого стоит… Будете кофе?
Гость кивнул.
— Сахар? Сливки?
Еще пара кивков. Шишок посмотрел на застывших восковыми фигурами отца и сына и коротким кивком указал на сотовый телефон, который виднелся у отца на поясе. Мужчина напрягся на секунду, не понимая, потом проследил взгляд — понял. Шишок собирался пройти мимо него, незаметно взять телефон, чтобы, выйдя с ним в другую комнату за кофе, вызвать наряд милиции.
И ему это почти удалось. Почти — потому что в тот самый момент, когда его рука протянулась к поясу за телефоном, где-то у стены громко всхлипнула женщина, которая так и не нашла в себе силы подняться. Арагорн вздрогнул, посмотрел в ее сторону — и Шишок машинально отдернул руку, опасаясь усугубить ситуацию.
— Стой! — прозвучало от разломанного стола. Иван замер. — Тебе надо выйти отсюда?
Иван кивнул, боясь оглянуться.
— Боюсь, что это сделать не удастся, — сказал Арагорн. — Даже если мне придется остаться голодным.
— А как же ваш кофе? — осмелился задать вопрос Шишок. — Здесь его нет…
— Я готов потерпеть… — тихо и почти доверительно произнес Арагорн. — Тебе я найду другое занятие.
Мужчина, застывший посреди комнаты, наконец, осмелился сделать хоть какие-то движения в сторону своей чертовски напуганной жены. Он подошел к ней и аккуратно помог подняться. Та с трудом держалась на ногах, все время стремясь опереться на батарею отопления. Отсутствие каблука сказывалось — она, пару раз покачнувшись так, что у Ивана сердце в пятки уходило, сняла туфли и в ужасе смотрела на сидящего в кресле человека с мечом.
Тот, казалось, задремал. Шишок, ожидавший каких-то указаний от этого человека, ставшего в настоящий момент хозяином конторы и управляющий умами и эмоциями всех, кто в ней находился, несколько растерялся — никакого «другого занятия» не предлагалось.
Внезапно в ушах у всех присутствующих возник не совсем понятный звук — то ли бормотание, то ли шепот, то ли… Все посмотрели туда, где сидел Арагорн. Он едва заметно шевелил губами, разговаривая с кем-то невидимым; постепенно он повышал голос, некоторые слова становились разборчивыми.
— Я ведь просил… Окно… Вечные сквозняки… А так хотелось отдохнуть… Орочье отродье…
— Мы можем уйти? — перебил это бормотание мужчина, созревший для мысли о том, что их жизнь находится в опасности, и нужно уносить ноги. — Не думаю, что нам всем имеет смысл здесь оставаться…
— А потом наступила ночь… — продолжал общаться с невидимым собеседником Арагорн. — Уйти? — вдруг очнулся он, открыл глаза и взглянул на говорившего.
Тот кивнул. Арагорн огляделся вокруг; потом встал, покрепче обхватил рукоять меча и подошел поближе. Женщина закатила глаза и стала сползать из рук мужа на пол.
— Никто никуда не уйдет, — коротко и жестко ответил он. — Я ведь говорил им всем — «Не будите Арагорна!» Никто никуда не уйдет!
Вернувшись в кресло, он вытянул ноги, сложив их одну на другую, вдоль ног положил меч и вздохнув, сказал:
— Они тоже не хотели ничего понимать… Постоянно требовали… Ну почему всем всегда что-то от меня надо! Сотни лет… Я верно служил — чего скрывать. Верно, честно, преданно. Это знали все. И мой меч — уж он-то знал об этом лучше всех!
Он любовно погладил рукоять, поднес меч к губам, подышал на затуманившееся лезвие, аккуратно протер его рукавом.
— Выкованный заново — спасибо гномам — он приобрел новую красоту, новые качества. Слава богу, не так часто мне приходилось пускать его в дело. Зачем они меня разбудили?..
Плохо понимая все, о чем говорил Арагорн, Шишок пытался уловить настроение человека с мечом. Где-то внутри включилась стрессовая реакция — очень хотелось остаться целым и невредимым. Ни словом, ни жестом не вызвать негативных последствий для своего здоровья — нужно было только понять, какие мотивы привели сюда этого странного гостя.
Где-то далеко за окном завыла и тут же замолчала милицейская сирена. Арагорн, к этому моменту вновь закрывший глаза, медленно поднял веки, обвел взглядом потолок, прислушиваясь к тому, что было на улице. Шишок не сдержался, сухо кашлянул. Пальцы на рукояти меча заметно ослабли, глаза опять закрылись, дыхание стало тише и спокойнее.
Все, кто был в комнате, не сговариваясь, переглянулись. Появился шанс исчезнуть из конторы, не дожидаясь, когда произойдет что-либо непредвиденное. Мужчина подтолкнул сына к двери и взглядом показал ему, чтобы тот шел как можно тише и незаметнее.
Мальчишка раскрыл рот, встал на цыпочки и стал осторожно пробираться к выходу. Судя по всему, опыт в делах подобного рода (в смысле ходьбы на цыпочках) у него был достаточно большой; он интуитивно выбрал такой путь к двери, чтобы под ногами не скрипнуло покрытие — почти вдоль стены, едва не касаясь ее руками. Мать, придя к этому времени в себя и закрыв рот ладонью, пыталась помочь ему хотя бы взглядом.
Когда до двери осталось всего пара шагов, Шишок поверил, что у того получится. Дверь всегда была хорошо смазана, никогда не издавала никаких щелчков, была деревянной, а соответственно — легкой, и вообще — являла собой элементарный идеал двери. Мальчишка взялся за ручку, аккуратно повернул — и столкнулся нос к носу с вошедшим Кириллом.
Менеджер, удрученный тем, что его свидание не состоялось (он прождал свою пассию почти сорок минут, пока не понял, что все-таки опоздал), просто шагнул чуть ли не сквозь пацана, легонько отодвинув его в сторону, и с грохотом затворил за собой дверь. Он бормотал себе под нос какие-то уничижительные замечания в адрес метрополитена и свой собственный, поэтому даже не заметил с первого мгновенья, что в конторе что-то не так.
Арагорн же, напротив, среагировал с завидной скоростью. Его тело взметнулось с кресла в направлении двери, одна рука цепко схватила меч, вторая через секунду уже держала за шею Кирилла. Мальчишка же отлетел вбок, споткнулся о стул и загремел под самое окно.
Кирилл, не понимая, что происходит, просто ощущал на своей шее чудовищной силы хватку, поднявшую его над полом на несколько сантиметров. Вместо дыхания изо рта вырывался хрип, горло перехватил натянутый до предела воротник. Через несколько секунд пара верхних пуговиц с треском оторвалась, воротник ослаб, и Кирилл шлепнулся на пол. Машинально он постарался отползти в сторону, но острие меча, вонзившееся рядом с его рукой, заставило замереть на месте.
— Какого черта?! — прорычал Арагорн, наклонившись до самого пола и дыша каким-то смрадом в лицо Кирилла. — Я же прошу — не будите! Не будите! ПРОКЛЯТЫЙ УРУКХАЙ!!!
Он резко выпрямился и одним быстрым движением оглядел всю контору. Меч словно оказался на свободе, совершив полный круг вместе со своим хозяином. Его острие прошло в нескольких сантиметрах над головой совершенно обезумевшего от внезапно навалившегося кошмара Кирилла, тот пригнулся к полу и затаил дыхание.
— Если бы вы знали, что это — не спать тысячи лет! — кричал Арагорн, потрясая в воздухе своим огромным мечом. — Если бы вы знали это!..
Очередной взмах закончился тем, что кончик меча зацепил стоящий на одной из больших витрин новенький семнадцатидюймовый «жидкий» монитор. Тот покачнулся на подставке, извечный «аквариум» на экране, не миновавший, казалось, ни одного магазина по продаже компьютеров в этом мире, пошел вполне реальными волнами; Шишок машинально сделал шаг к витрине, но он явно не успевал. Монитор качнуло, и он полетел на пол.
Шнур питания, выскакивая из гнезда, издал сухой, достаточно громкий треск, сопроводив падение неплохим спецэффектом. Шишок успел подумать: «Хорошо, что не стеклянный…» Но, как выяснилось, все еще только начиналось.
Увидев падение монитора, Арагорн на секунду замер и пристально всмотрелся в то, что осталось от него. А в следующую секунду он резко развернулся туда, где на столе у Кирилла стоял другой, на этот раз не выставочный, монитор. Обыкновенная «труба» родом оттуда же, откуда в нашей стране почти все — из Китая.
Меч сверкнул в воздухе — с едва слышным гудением, красивой серебристой молнией. Звук удара был глухим, напомнившим громкое шуршание. Разрубив монитор пополам, лезвие развалило и стол, на котором он стоял. Арагорна качнуло вслед за мечом, будто силы на мгновение оставили его — судя по всему, он сам не ожидал того эффекта, который произведет его удар. Экран разлетелся с противным хрустом, усеяв стеклом пространство в несколько квадратных метров вокруг себя; наружу вывалилось все, что создавало некогда на экране вполне пристойное по качеству изображение. Внутри вспыхнул ворох искр голубоватого цвета, потянуло дымком, взвившимся к потолку по направлению струи кондиционера.
Меч, будучи выдернут из разваленной крышки стола, описал над головой Арагорна огромный свистящий круг. Нечто, напоминающее хохот, вырвалось сквозь его плотно сжатые губы. И тут женщина, не выдержав ужаса ситуации, совершила тот самый безумный поступок, ради которого она, наверное, жила всю свою жизнь.
Молча, безо всяких душераздирающих криков и соплей, она внезапно подхватила за руку лежащего рядом с ней сына, за долю секунды преодолела разделяющие ее и дверь четыре больших шага (даже не пытаясь при этом поставить сына на ноги), рывком распахнула дверь, швырнула туда ребенка (килограмм тридцать пять, не меньше), после чего выскочила на площадку перед дверью сама.
Арагорн опоздал даже не на секунду, нет — на пару ее шагов. Он еще радовался своей глупой победе над китайским монитором, когда женщина уже выталкивала своего сына на свободу. Потом он продолжил тот самый круг, который описывал его меч над головой, четко определил, где дверь (несмотря на то, что стоял к ней спиной) и с разворота дал мечу волю. Тот вырвался из его рук, словно живое существо — на коротком «Ха!..». Лезвие, направленное точно в дверь, устремилось в нужном направлении. В дерево оно вошло, как в воду — никто даже не услышал удара. Примерно сантиметров сорок прошло сквозь дверь, после чего меч остановил свой смертоносный полет.
Мужчина коротко вскрикнул — то ли от страха, то ли от неожиданности. Для него все происходящее тоже было полностью непредсказуемым. Мужчины вообще всегда долго выбирают варианты, женщины же руководствуются импульсом. Пока он рассуждал, как спасти себя и свою семью, жена сделала это за него. Меч не встретил по пути к двери ее тела. Где-то снаружи по лестнице загрохотали шаги — спотыкающиеся, торопливые; раздался то ли плач, то ли смех, несколько громких всхлипов. Потом все стихло.
В конторе повисла тяжелая, гнетущая пауза. Все, не отрываясь, смотрели на крестовину колышущегося в двери меча. Кадр был эффектным. Все молчали — потому что поняли, что по лестнице сейчас спустился ОДИН человек. Второй…
Арагорн первым вышел из ступора. Он подошел к двери, замер перед ней на некоторое время, а потом внезапно, не притрагиваясь к мечу, ударил ногой чуть пониже замка. Створка распахнулась, словно подхваченная сильным ветром. Все — и Шишок, и лежащий на полу Кирилл, и отец мальчика — все вытянули шеи, каждый со своего места, чтобы увидеть, что же там, на лестнице…
Там никого не было. Площадка перед конторой была пуста.
Арагорн хмыкнул, разочарованный. Шишок нервно переступил с ноги на ногу, хрустнуло стекло, рассыпанное, казалось, везде, где только можно. Кирилл медленно поднялся — сначала на одно колено, потер шею, потом встал во весь рост и бросил взгляд на Ивана. Тот одними губами шепнул:
— «Норд-Ост»…
Кирилл кивнул и тут же нащупал на поясе мобильник. Шишок поднес палец к губам — нажимать кнопки было опасно.
Арагорн же, скорчивший гримасу крайнего неудовольствия тем, что за дверью никого не было, взялся за ручку двери и затворил ее, после чего положил обе ладони на рукоять меча и, с шумом выдохнув, дернул его на себя.
Когда взорам всех присутствующих показалась та часть меча, что была снаружи, все поняли, что с ней что-то не так — какие-то полосы, розовый «зайчик»… А потом за дверью что-то с шумом упало — что-то очень напомнившее всем…
Мужчина закричал и кинулся на Арагорна с кулаками.
Тот успел еще повращать головой, разминая уставшие мышцы шеи, после чего очень точным движением сменил направление движения меча, являя собой образец искусства боя холодным оружием. Оказавшись каким-то образом сбоку от нападавшего, он вроде бы ничего и не сделал — но мужчина на бегу сломался, согнулся пополам, обняв руками живот и так и пробежал куда-то мимо Арагорна, упав у двери. Хватая воздух ртом, он очень быстро умер, даже не успев осознать, что так и не успел отомстить.
Когда такие вещи происходят у тебя на глазах — трудно оставаться равнодушным. Шишок вдруг понял, что уже совсем скоро или выпрыгнет с третьего этажа в окно, или просто обделается здесь, как полугодовалый малыш от некачественного детского питания. Он оперся рукой о витрину, так как понял, что готов упасть. В ушах предательски зашумело, весь мир вдруг стал зеленым, далеким, ни единого звука не долетало до Ивана.
Внезапно в мозг застучалась мысль — что с ним будет, если он потеряет сознание? Вдруг этот безумный Арагорн добьет упавшего одним ударом? Шишок ущипнул себя за тыл кисти; боль немного отрезвила его, заставила зелень отступить от глаз.
И в этот момент зазвонил телефон. Громко, требовательно, настойчиво. Никто не рискнул сделать к нему первый шаг, ибо это могло быть чревато нежелательными последствиями для здоровья.
Кирилл и Шишок были уверены, что звонит какой-нибудь потенциальный покупатель, стремящийся получить справку о будущей покупке. Но после двадцатого звонка они поняли, что тот, кто находится на том конце провода, каким-то неведомым образом посвящен в ситуацию, происходящую сейчас здесь. И этот кто-то жаждал поговорить с теми, кто еще остался в живых.
Глядя на телефон, все словно вступили в молчаливое соглашение друг с другом — никто не подходит, и это не осложняет им жизнь. Так бывает, когда хочется, чтобы проблемы не существовало — как дети накрываются с головой одеялом, чтобы избавиться от видений в темном коридоре. Но, как ни отворачивайся от проблемы, решать ее все равно придется. Арагорн кивнул Ивану — мол, давай, поговори.
Шишок подошел к телефону и с замиранием сердца поднял трубку.
— Да, — произнес он и тут же закашлялся; слова вылетали из глотки с трудом сквозь тугой комок страха.
— Очень рад слышать хоть кого-нибудь живого, — раздался в ответ уверенный мужской голос. — Я думаю, что вам имеет смысл передать трубку тому самому человеку, который представился Арагорном. Передайте ему, что это Саруман. Но предварительно скажите — сколько вас там и есть ли раненые?
Шишок скосил глаза на Арагорна, потом быстро шепнул:
— Нас тут двое… И еще двое тяжело ранены (он не смог произнести «убиты»). И один…
— Я знаю, — оборвал Шишка человек. — Мальчик здесь, у нас. Как понимаю, проблемы — с его родителями?
Шишок кивнул, потом понял, что надо сказать вслух, а еще через секунду догадался, что красноречивее, чем его молчание, ответить было нельзя. Он просто протянул трубку человеку в плаще, заведомо отстраняясь в сторону:
— Это вас. Какой-то Саруман… Возьмите, пожалуйста.
Арагорн скрипнул зубами, со скрежетом вложил меч в ножны и подошел к Ивану. Парень не выдержал нервного напряжения и не стал дожидаться, когда тот возьмет трубку у него из рук — положил ее на стол и отошел на несколько шагов. Еще теплая от Ивана трубка удобно легла в ладонь Арагорна.
— Я здесь, — бросил он собеседнику. В трубке раздалось далекое, приглушенное ухом бормотание. Арагорн слушал абсолютно неподвижно, время от времени изменяя только направление взгляда. Казалось, время в конторе остановилось.
Голос в трубке был вкрадчивым, он что-то неторопливо выговаривал Арагорну, будто журил своего непослушного сына за детские шалости. Кирилл и Шишок ждали, что Арагорн скажет что-нибудь в ответ, но тот молчал, впитывая поток красноречия от собеседника, словно губка.
Саруман говорил, говорил, говорил не переставая. По интонациям, которые можно было различить в речи, обращенной к Арагорну, было ясно, что никаких вопросов тому не задавалось. Человеку с мечом читали некую нотацию, объявляли выговор, чего-то требовали, констатировали какие-то факты…
И спустя пару минут подобного одностороннего общения Шишок заметил странность, которая стала происходить с Арагорном — черты лица его разгладились, из глаз куда-то исчез блеск ненависти, левая рука, постоянно лежавшая на противовесе, расслабилась и повисла вдоль туловища. Иван стал прислушиваться повнимательнее, стараясь понять, чему посвящен монолог, оказывающий такое странное воздействие на Арагорна. И он услышал:
— Теперь мы не только дню радоваться будем… Кончились наши страхи!.. Отдал ему свой скипетр… двинулось вверх по улицам, и все небо расцвело звездами… Так Арагорн, Великий Князь Элессар, обручился с Арвен… И кончилась их долгая разлука, и сбылись…
«Что это? — подумал Иван, пытаясь понять, о чем говорит тот, кто назвал себя Саруманом. — Какой скипетр? Кому отдал?»
Арагорн нашарил рядом с собой стол, оперся на него свободной рукой, будто силы покидали его. Но трубку от уха он не убирал, словно она была намертво приклеена. Голос продолжал говорить о каких-то неведомых Шишку людях, о событиях в их жизни, играя непонятными красивыми именами и названиями. Довольно скоро слух Ивана настроился точно на этот монолог, и Шишок не терял из него ни слова.
— … Запомни мои слова: если вызреет его плод, все до единого семена должны быть высажены… Род Нимлота куда древнее твоего, Государь Элессар…
Рядом с Иваном что-то скрипнуло. Шишок невольно отвел глаза в сторону, ненадолго отвлекся от вслушивания в слова, посмотрел на Кирилла. Тот опустился на стул, сложил голову на руки и спал, как младенец, некрасиво выпятив губы вперед и пуская слюни себе на рукава. Веки его были немного приоткрыты, отчего складывалось впечатление, что он спит с открытыми глазами. Это послужило Ивану невольным сигналом к тому, чтобы прислушаться к своему собственному внутреннему состоянию.
Спать не хотелось, несмотря на то, что вкрадчивый голос Сарумана проникал куда-то в самую сущность мозга. Арагорн медленно опускался на пол (рядом с ним ни одного стула не оказалось), цепко держась за край стола, но пальцы постепенно теряли силу, разжимались. В какой-то момент он не удержался, упал на колени; меч клацнул в ножнах. Неизвестный, приковавший внимание Арагорна к своей речи, по-прежнему заставлял его вслушиваться в свои слова.
На улице в этот момент тоже что-то происходило. На фоне сумерек за окном были видны отблески множества милицейских сирен, взявших контору и прилежащую к ней автостоянку в полукольцо. Бесшумность этих цветных росчерков была довольно жутковатой, но Шишок где-то в глубине души был им крайне рад. Там, на улице была помощь — и кто-то, назвавшись Саруманом, очень грамотно и профессионально приводил в действие программу освобождения заложников при помощи загадочного от начала и до конца способа.
Кирилл коротко всхрапнул. Арагорн не заметил этого, даже бровью не повел. Мир уменьшился для него до размеров телефонной трубки. Зрачки закатились куда-то кверху, оставив только белки глаз; Ивану было жутко на это смотреть, но он не мог отвести взор — человек, впадающий в транс от загадочного разговора по телефону, был перед ним впервые. Да вообще — все, что случилось здесь сегодня, было с ним впервые; и он надеялся, что это никогда больше не повторится, дай бог, чтобы сегодня закончилось благополучно.
Через десяток-другой секунд разговор Арагорна с собеседником закончился сам собой; он привалился спиной к стене, склонив голову на грудь, и тяжело задышал, как человек, которому снится что-то неприятное, нежелательное, но избавиться от этого нет никакой возможности. Судя по всему, монолог Сарумана продолжался у него во сне; он два или три раза шепнул это имя, и Шишок его услышал.
Трубка повисла на проводе возле спящего Арагорна. Гудков отбоя в ней не было слышно. Шишок осмелел и, подойдя на цыпочках к столу, подтянул ее за шнур и приложил к уху.
Голос возник внезапно, будто человек, говоривший до этого с Арагорном, знал, что трубка в руках у Ивана.
— Я вас очень прошу — НЕ БУДИТЕ АРАГОРНА, — требовательно-напутственно сказал «Саруман». — Только это спасет вам жизнь. Посмотрите на потолок.
Шишок поднял глаза. Над головой, ворвавшись в окно, плясал красный зайчик лазерного целеуказателя.
— С вами ничего не случится. Если есть возможность — отойдите куда-нибудь в сторону, спрячьтесь… — успокаивающе повторил «Саруман». — Дайте нам возможность войти и забрать его. Только ни в коем случае не будите… Иначе — возможно все.
Раздумывать было некогда. Подойдя к Кириллу и легонько тронув того за плечо (в любую секунду будучи готовым зажать ему рот рукой), Иван убедился, что разбудить его не представляется возможным. Аккуратно подняв с пола коробку с монитором, Шишок поставил ее на стол перед Кириллом — таким образом, чтобы люди, которые зайдут скоро в дверь конторы, не наделали каких-нибудь глупостей со своими прицелами.
В последний раз зачем-то оглядев контору, он услышал осторожные шаги за дверью. Как не стремились люди «Сарумана» бесшумно подобраться к офису, им это удавалось с трудом. Правда, Арагорн не шевелился, продолжая тяжело дышать и покрываться потом во сне.
Кирилл приоткрыл маленькую дверцу подсобки, где стояли в одной куче несколько швабр, большое ведро для мусора и маленькое — для мытья полов, протиснулся внутрь, в запах плохо просушенных тряпок и пыли, спугнул несколько тараканов и опустился в большое ведро поверх пластикового мешка для отходов. Потом затворил дверцу за собой, придержав ее рукой.
Темнота окутала его, швабры окружили туманными призраками. Сквозь тонкую щель, которую никак не удавалось полностью закрыть, был виден маленький кусочек комнаты — тот самый, в котором спал у стены Арагорн.
Дверь в контору открылась; рядом с лицом встрепенулась пара тряпок, откликнувшихся на слабенький сквознячок, убегающий в вентиляционный коллектор за спиной. Сверкнул и тут же исчез луч лазерного прицела. Через пару мгновений он появился вновь — на этот раз точно на лбу Арагорна.
Таракан, появившийся точно над головой Ивана, отвлек внимание на долю секунды противным шуршанием; мерзкое насекомое свалилось прямо на нос. Его чуть не стошнило от мерзости; он отпустил дверцу и смахнул ползучую тварь с лица. Дверца тоненько, еле слышно скрипнула…
Услышать этот скрип было практически невозможно. Даже сам Иван посчитал, что петли дверцы не издали никаких звуков — так, легкий шум какой-то. Но на этот шумок неожиданно среагировал Кирилл, который остался за пределами видимости тех, кто вошел сейчас в офис.
Внезапно раздался его голос — сонный, заплетающийся, недовольный:
— Кто тут бродит? А это что за хреновина?
Потом противное шуршание напомнило Шишку звук, с которым он обычно двигал по полу тяжелые коробки с мониторами — громкий, неприятный скрип, а следом за ним — сильный грохот, заставивший кого-то отскочить в сторону (Шишок увидел в свою расширившуюся щель чью-то ногу в камуфляже).
Арагорн, не открывая глаз, бросил свое тело вверх с криком на непонятном Ивану языке. Руки выдернули из ножен меч; Иван смотрел на все происходящее с ужасом, ничуть не боясь за себя — он был уверен, что с ним ничего не случится в этой вонючей подсобке, полной тараканов. Меч свистнул — со звуком, к которому Шишок уже начал привыкать; острие метнулось куда-то за пределы видимости; раз, другой — потом удар, громкий и короткий. Во время очередного взмаха Арагорн зацепил жалюзи — они обрушились на пол, впустив в контору проблески сирен, заплясавшие на стенах.
Потом почему-то осыпалось на пол оконное стекло — сначала покрывшись чередой мелких точек, а потом обвалившись вниз, на подоконник. Шишок вначале не понял, в чем дело, а когда эта цепочка продолжилась на стену рядом с окном и в воздух полетела штукатурка, оставляя за собой пулевые отметины, Иван догадался — кто-то стрелял из автомата, применяя глушитель.
— Орочье… ОТРОДЬЕ! — на этот раз по-русски прорычал Арагорн и свалился следом за осколками стекла на пол — из груди его били маленькие фонтанчики крови, быстро терявшие интенсивность. Руки по-прежнему сжимали меч; но вот и они разжались. Дыхание в последний раз со свистом вырвалось из мощной груди — и отлетело навсегда.
Шишок отпустил дверцу, которую успел поймать, но так и не закрыл, не в силах оторваться от происходящего. Прямо в глаз ему брызнул искрами лазерный прицел.
Иван закрылся ладонью и крикнул какую-то глупость, которую потом сам не мог вспомнить — что-то вроде «Свои!..» Двое спецназовцев в масках переглянулись, один из них поднял кверху сжатый кулак, и они синхронно опустили в пол укороченные автоматы с навинченными на них глушителями.
Потом отдавший команду боец проговорил что-то себе под нос, обращаясь к невидимому собеседнику, после чего подошел к телу Арагорна, остановился в трех шагах, направил на него оружие и замер неподвижной восковой фигурой.
Шишок сделал несколько шагов вперед и увидел лежащую на полу коробку, ту самую коробку, что он с трудом взгромоздил на стол; а за ней… Там был Кирилл — в огромной, просто гигантской луже крови. Грудь Кирилла была наполовину разрублена пополам от плеча и почти до пояса. Он неподвижно смотрел в потолок, переливающийся яркими цветами сирен — и на его лице было написано недоумение и недовольство; он так и умер во сне, ничего не поняв…
Дверь отворилась. В контору вошел человек и голосом «Сарумана» произнес:
— Жаль… Крайне печально. Не буду желать доброго вечера — не к месту.
Потом он просто перешагнул через тело Кирилла, стараясь не наступить в кровь и подошел к мертвому Арагорну. Глаза вошедшего прищурились; он присел перед ним на корточки, дотронулся до меча, погладил окровавленное лезвие кончиком пальца.
— Замечательный экземпляр, — тихо сказал он. Шишок понял, что это «Саруман» говорит специально для него. — В прошлом — кандидат исторических наук. Начитался Толкиена. Полюбил ролевые игры — знаете, когда собираются такие же, как он, делают себе мечи из рельсов, щиты из дерева, раздают роли, стараются играть близко к тексту… Как вариант развития событий — парафренный синдром, вообразил себе Арагорном там, где другие на его месте становятся Наполеонами, Кутузовыми… Долго был под строгим надзором, но, к сожалению…
Шишок не понимал ни слова. Он почувствовал, что просто необходимо задать вопрос, без которого все теряет смысл. Иван протянул вперед руку, заслоняясь от того, что ему объяснял «Саруман», и спросил:
— Почему он пришел сюда? К нам? Вы можете ответить?
Человек, не поворачиваясь, замолчал на полуслове. Казалось, он был поставлен вопросом в тупик.
— Молодой человек, вы знаете, как называется ваш магазин?
Шишок кивнул:
— «Фродо точка ком».
— Что вы еще от меня хотите? — удивился «Саруман», встал и повернулся к Ивану лицом. Тот пожал плечами.
— Да я, вообще-то, так и не понял, что это за Фродо такой, хотя на «Гарри Поттера» три раза сходил — что на первый фильм, что на второй…
— КУДА вы сходили, молодой человек? — недоуменно склонил голову «Саруман». — НА КОГО?
Шишок не решился повторить. Он понял, что сморозил какую-то глупость, но еще до конца не осознал все ее масштабы.
«Саруман» внимательно посмотрел ему в глаза, потом улыбнулся:
— Ничего страшного, юноша. Ничего страшного… Вы только… Не уподобьтесь, — и он махнул рукой в сторону Арагорна. — Волшебниками в моей психиатрической больнице пока не пахнет. Поэтому — живите реалиями, молодой человек. Роль у вас своя, одна-единственная. Ради бога, не играйте в сказки. НЕ БУДИТЕ АРАГОРНА.
Он повернулся и вышел из офиса. Через минуту Арагорна и Кирилла уже выносили в мешках, наглухо закрытых «молниями». А Шишок стоял перед дверью конторы и пристально всматривался в так и не понятое им за целый год название — «FRODO.COM»…
—
Вернуться к рассказам.